Ее выдали замуж в тринадцать лет за двоюродного брата – типичный аристократический брак по расчету, предусматривавший сохранение семейного состояния. Невзирая на рождение двух детей, союз оказался несчастливым, ибо муж относился к этой красавице с полным пренебрежением. Влюбившись в де Коленкура, она добилась развода, но, когда обратилась к Наполеону за разрешением на брак с любимым человеком, тот ответил, что «не потерпит подобного скандала, что его подданные свободны поступать, как им заблагорассудится, но в этом случае им придется подать в отставку со всех постов и покинуть Париж».
Госпожа де Канизи обратилась за помощью к разведенной императрице. Вот как описывает ее визит фрейлина Жозефины. «Госпожа де Канизи, уединившись с ее величеством в дальнем конце галереи, горько плакала, рассказывая о своих бедах. Я никогда не видела ничего прекраснее ее заплаканного лица и представить себе не могла, что возможно не исполнить просьбу такой женщины, но императрица отказалась вмешиваться в это дело, потому что была уверена в отказе. «Мне будет слишком больно прочесть, что император не желает терпеть разводов при своем дворе»». Брак де Коленкура и мадам де Канизи состоялся только после возвращения Бурбонов в 1814 году. На этом их испытания не завершились: во время «Ста дней» де Коленкур доказал свою верность Наполеону, после поражения бывшего императора был внесен в список лиц, подлежавших расстрелу, и исключен из него только по настоянию императора Александра I, дождался рождения двоих сыновей. Он рано скончался, а госпожа де Канизи пережила его почти на полвека.
Тем временем император спешил вступить в новый брак. 21 января 1810 года на Государственном совете был вынесен на рассмотрение вопрос об окончательной кандидатуре невесты. Большинство поддержало дочь императора Франца Габсбурга, эрцгерцогиню Марию-Луизу. В тот же вечер Наполеон направил в Вену депешу, в которой просил у отца руку его дочери. Ему было все равно – он был намерен жениться на «чреве», а женщины из рода Габсбургов славились своей плодовитостью, многодетность была своего рода политикой этой династии. Начались спешные приготовления к свадьбе.
29 января Наполеон, наконец-то, позволил Кристине уехать в Турин, но проявлял некоторое беспокойство по поводу ее судьбы, о чем свидетельствуют две записки в адрес Полины.
Вдогонку посылается вторая записка:
По-видимому, прекрасная итальянка оставила по себе приятную память, ибо Наполеон на Св. Елене рассказывал генералу Гурго: «Я тогда ухаживал также за мадам Матис, пьемонткой, которая служила у моей сестры Полины. Я делал ей подарки, потому что она была небогата. Ее отец, живший в Турине, думая, что дочь делает долги, велел ей вернуться. Она уехала, но, едва успела рассказать отцу, в чем дело, как тот вернулся с ней (в Париж). Он рассчитывал, что будет вершить большие дела. Она возвратилась… Я повидался с ней; мадам Матис рассказала мне, что отец высказал ей свое недовольство, что она не посвятила его в эту историю раньше, но, поскольку я пребывал между разводом с Жозефиной и женитьбой на Марии-Луизе, то счел нужным разорвать эту интрижку».
Тем не менее, близкие Кристины извлекли для себя немалую пользу из этой связи. Отец был назначен камергером императора и вскоре удостоен титула графа. Мужу Кристины был пожалован баронский титул. Кристина продолжала оставаться фрейлиной Полины, которая стала крестной матерью ее дочери. После падения Империи мадам Матис исчезла из поля зрения историков, известно только, что баронесса скончалась в 1841 году. Наполеон также оценил своднические услуги сестры, подарив ей на новый год роскошную парюру из бирюзы плюс триста тысяч франков на уплату долгов.
Ввиду предстоящей свадьбы императора пришлось и Валевской потесниться и освободить место в его жизни. Сначала Наполеон выразил пожелание, чтобы ее ребенок родился в Париже, но младенцу было суждено увидеть свет в имении Валевицы. Как известно, Наполеон чрезвычайно ратовал за соблюдение нравственности, и, по-видимому, либо он сам пришел к этой мысли, либо кто-то намекнул ему, что негоже, если любовница разрешится от бремени его бастардом именно тогда, когда молодая императрица еще будет переживать свой медовый месяц во дворце Тюильри. Именно по этой причине также было желательно, чтобы ребенок оказался законным отпрыском, а не сыном «отсутствующего отца». Отсюда 21 февраля 1810 года появилось письмо, написанное – то ли по своей воле, то ли под некоторым принуждением, – престарелым паном Валевским:
Вот почему Флориан Александр Юзеф Валевский, сын Наполеона и его «польской жены», родился 4 мая 1810 года на родине матери и был записан в приходской книге как сын 73-летнего ясновельможного пана Валевского. Примечательно, что на крестинах младенца присутствовала французский посланник в Варшаве г-н Серра. Только в конце 1810 года мать решила отправиться с двумя своими детьми в Париж, причем ее сопровождали две племянницы мужа, Теодора Яблоновская, Тереза Бежинтская, и брат Марии, Теодор-Марцин Лончиньский. Он выполнял при своей сестре, совершенно неспособной заниматься денежными делами, роль опекуна, которую впоследствии успешно играл при своем племяннике[20].
Молодая жена
Тем временем двор Наполеона вел напряженные приготовления к бракосочетанию императора. Этим актом, он, к своей нескрываемой радости, приобретал таких коронованных родственников, которым мог позавидовать практически любой монарх Европы. Потомок великого Карла V, правнучка незабвенной Марии-Терезии, внучатая племянница Людовика ХVI и Марии-Антуанетты, этих коронованных мучеников, – чего еще мог пожелать нищий корсиканский дворянин, изгнанный со своей родины? Правда, если бы он присмотрелся более придирчиво к своему тестю, возможно, им бы могли овладеть некоторые сомнения.
Император австрийский Франц I (1768–1835) (именно бурная завоевательская деятельность будущего зятя лишила его в 1804 году короны Священной Римской империи германской нации) был женат четырежды. Злые языки утверждали, что трех первых жен преждевременно вогнал в гроб его неуемный сексуальный аппетит. Естественно, что при заключении этих браков в первую очередь учитывались династические интересы. С первой женой, родной сестрой императрицы Марии Федоровны, жены Павла I, молодой Франц прожил всего пару лет, после чего она скончалась в преждевременных родах.
Пламенное желание как можно скорее обзавестись наследником заставило его уже через полгода после смерти супруги повести к алтарю принцессу Марию-Терезию Бурбон-Сицилийскую. Отец Франца и мать невесты были родными братом и сестрой, детьми великой императрицы Марии-Терезии. Мать Франца и отец новобрачной были родными сестрой и братом, отпрысками испанского короля Карла III. В результате в брак вступали люди с одинаковым набором ген, практически брат и сестра. Столь тесное родство привело к тому, что из двенадцати детей, рожденных у супругов, половина умерла в младенчестве, а половина, мягко выражаясь, проявляла сильно выраженные признаки вырождения и умственной отсталости.
Мария-Терезия скончалась от преждевременных родов в 1807 году[21], и Франц женился в третий раз, опять на своей двоюродной сестре Марии-Людовике Моденской. У молодой императрицы очень быстро выявилась чахотка, поэтому врачи порекомендовали ей не обзаводиться детьми. Она энергично взялась за воспитание своих пасынков и падчериц и крепко сдружилась со старшей дочерью мужа, Марией-Луизой. Чахотка свела ее в могилу в 1815 году, и император Франц в следующем году женился на дочери баварского короля Максимиллиана I. Принцесса, на 24 года моложе жениха, имела столь цветущий вид, что Франц в восторге воскликнул:
– По меньшей мере, я не заполучу опять через пару лет труп!
Полная покорность, безмятежное спокойствие и нетребовательность молодой жены вполне устраивали Наполеона, широко известно его высказывание адъютанту на утро после первой ночи с Марией-Луизой: