Госпожа обернулась ко мне ‒ она догадалась, что я стою за ее спиной.

‒ Вот все и обошлось, ‒ сказала она, как будто операция уже прошла. ‒ Мы с тобой это сделаем и уже завтра обо всем забудем. Не печалься, выше голову, мой человечек! ‒ Хозяйка погладила меня, и я был готов укусить ее за чешуйчатую ладонь, но удержался. Человек я в конце концов или нет!

‒ Иди в садик, погуляй пока, ‒ сказала она. ‒ Я ужин приготовлю и пойдем. Тут недалеко.

Просить, умолять ‒ бессмысленно. Спонсорам чужды наши человеческие чувства. Они живут в рациональном мире, и даже странно, что в свое время, в дни Великого покорения, они не истребили всех людей. Может быть, именно наша эмоциональность, наши чувства, наши слабости вызвали в ком-то из спонсоров ответные чувства? Ведь недаром их психологи так рекомендуют держать человека в доме, в котором есть жабеныш, простите ‒ детеныш.

Наступил зябкий, вялый весенний вечер. Я вышел в сад. Конечно же, Инны не было видно ‒ ее спрятали за семью замками. Но, может, она глядит сейчас в окно?

Я сорвал цветок ромашки и стал его нюхать, показывая всем своим видом, насколько я удручен и опечален. Если она смотрит, то тоже плачет. Что же делать, думал я, если бы было место на Земле или вне ее, хоть какое-нибудь место, чтоб там мог спрятаться и прожить оскорбленный и униженный человек ‒ представитель гордой расы людей. Но я не желаю стать бродячим псом, который будет рыться на свалке и ждать того момента, когда его поймают и отвезут на живодерню! Нет уж ‒ лучше смерть, лучше операция… Я видел этих замарашек, я видел, как их везут через город в фуре с решеткой, и они скалятся на прохожих потому, что им ничего больше не остается, как скалиться. Нет, человек ‒ это звучит гордо! Пускай я буду оскоплен, но я не склоню головы!

Рассуждая так, я отбросил ромашку и ходил по газону, заложив руки за спину и порой отмахиваясь от навозных мух, которые норовили сесть на мое гладкое, нежное тело.

‒ Эй, Тимоша! ‒ услышал я насмешливый голос.

Мой друг Вик перепрыгнул через изгородь и оказался рядом со мной.

‒ Как только тебя пускают одного гулять по городу! ‒ удивился я.

‒ Ты же знаешь ‒ моя старая жаба не в состоянии за мной уследить. Да и не стал бы я слушаться.

‒ Вик, ‒ сказал я, ‒ у меня горе!

И я поведал ему о том, что скоро меня поведут к ветеринару.

‒ Честно сказать, ‒ произнес Вик, выслушав мой короткий рассказ, ‒ если бы такое произошло со мной, я бы убежал или повесился. К счастью, меня отобрали в производители, и мне пока ничего не грозит.

‒ Но почему тебе так повезло? Почему?

‒ Я из очень хорошей породы. Меня еще в детстве измеряли и исследовали. Целый месяц держали в евгеническом центре.

‒ Где?

‒ Там, где проверяют породы и выводят новые.

‒ А мне нельзя в этот центр?

‒ Поздно, мой друг, поздно, ‒ сказал Вик. ‒ Да и работа эта не по тебе. Все время ты должен заниматься спортом, соблюдать диету, быть готовым работать в любое время дня и ночи.