– Справедливость? Расскажи о ней голодающему ребенку. Недоношенному или умирающему. Я лучше буду плодом случайного столкновения атомов, чем капризом каких-то сверхлюдей, в которых божественного не больше, чем во мне.

– В тебе говорит злоба.

– Если они – боги, тогда именно на них лежит ответственность за весь тот ужас, что происходит в мире. А значит, они – зло. Иначе почему допускают такое?

– Говорить так – значит судить, исходя из нашего ограниченного опыта. Мы не знаем последствий событий. Находимся слишком близко. Но боги видят, чем все закончится. Время для них – это пейзаж. Они видят, как желудь падает на землю, видят древний дуб, лесоруба, что срубит его, и пламя, что сожжет древесину, и дым, что пойдет от огня. Поэтому боги привели нас сюда.

– А пулю мне в ногу не они направили? Они приказали вам положить меня на полку, лишить всех, кого любила? – Лейтенант рассердилась. – Прошу, избавь от своей теологической болтовни! Хватит с меня теодицеи!

– Теодицеи? Впечатляющий словарный запас для солдата. Но ты…

За нами раздался какой-то скрежет. Я повернулся и увидел, что гигантская мужская фигура в центре фонтана зашевелилась. Прямо на моих глазах ее рука дернулась на пару сантиметров. Нога оторвалась от постамента, и статуя сошла в пустой бассейн.

Мы отбежали прочь. Глаза истукана горели тускло-оранжевым огнем. Его губы зашевелились, голос был такой, словно кто-то тер два напильника друг о друга:

– Не бегите, малыши.

Нахид навскидку выстрелила из бластера, луч рикошетом отлетел от плеча металлического человека и опалил потолок. Я оттащил ее в сторону, и мы залезли под стол у открытого здания на краю площади.

Статуя подняла руки, призывая нас остановиться.

– У вас шнурки развязаны, – сказала она, призрачно скрежеща. – Мы знаем, почему вы здесь. Вам кажется, что ваши жизни висят на волоске, и, разумеется, вы их цените. Как и должны, дорогие мои. Но я, тот, кто не имеет души, а следовательно, способности заботиться и беспокоиться, могу сказать, что желания, управляющие вами, суть явление временное и преходящее. Мир, где вы живете, – это игра. У вас нет билета.

– Безумие какое-то, – сказала Нахид. – У наших ботинок нет шнурков.

– Так это правда – потому они и развязаны, – заметил я. – И у нас действительно нет билетов.

Я обратился к металлическому человеку:

– Ты – бог?

– Я – не бог, – ответил он. – Боги оставили лучшую часть себя, когда покинули материю. Флаер лежит на боку в лесах. Нажми на серебряный пятигранник. Вы должны поесть, но не стоит злоупотреблять этим. Вот пища.

Магазин позади нас озарился светом, в воздухе повис приятный аромат.

Я подбежал к входу. На столе стояли две тарелки с рисом и овощами.

– Он прав, – сказал я Нахид.