– Ты через гору хочешь идти? – спросила Нахид. – Мы не сможем.
– Под горой. – Я с трудом заставлял себя двигаться, ища расселину в камне, которую боги показали мне, как только атаковал флаер. И нашел – два темных углубления над вертикальной трещиной в граните, напоминавших чье-то бесстрастное лицо.
Мы поднялись на пару метров. Нахид шла все медленнее, волоча ногу.
– Рана тяжелая? – спросил я.
– Не обращай внимания, идем.
Я подставил ей плечо, помог взобраться на уступ. Внизу, в лесу, мерцали фонари солдат, а сверху парил флаер, ярким сиянием озаряя кроны деревьев.
Внутри расселины лейтенант оперлась о стену. За узким входом путь расширялся. Я включил фонарь в костюме и, пройдя вперед, обнаружил овальную пещеру высотой около трех метров с песчаным полом. Судя по мелким костям, в ней когда-то жил хищник. В глубине зиял низкий лаз. Я опустился на колени и пополз дальше.
– Ты куда? – спросила Нахид.
– Иди за мной.
Сначала потолок опустился еще ниже, но потом пошел вверх. Я оказался в каком-то большом помещении. Не в пещере, а в комнате с отшлифованными стенами. Напротив нас виднелась металлическая дверь. Прямо как в моем видении.
– Что это такое? – удивилась Нахид.
– Туннель под горой. – Я снял шлем и произнес слова, открывавшие вход. Загудел древний механизм. Посыпалась пыль, сбоку появился проем, а потом и вся дверь скользнула в сторону.
Она захлопнулась за нами с жутковатой бесповоротностью, погрузив в поистине могильную тишину. Мы оказались в коридоре высотой примерно в два наших роста, а шириной и вовсе в три. В свете фонарей стены казались гладкими, словно оштукатуренными, но когда я прикоснулся к одной, то выяснил, что это настоящий камень. Стук ботинок эхом раздавался по отполированному, но пыльному полу. Воздух был затхлым, человеческие существа не дышали им бессчетное количество лет.
Я заставил Нахид сесть.
– Отдохни и дай мне взглянуть на твою ногу.
Она подчинилась, но бластер держала наготове, беспокойно осматривая окрестности.
– Ты знал об этом?
– Нет. Боги сказали мне, когда мы попались на перевале.
– Слава Пуджманианскому ордену!
Кажется, в ее голосе слышался сарказм, но я не был уверен.