— Пойди прочь, бесстыжий, не надобно мне ничего, — Настасья притворила один створ, собираясь следом захлопнуть и второй, но Борята исхитрился и зашвырнул сверток поверх ее плеча, потом диким котом стремительно слетел с дерева и растворился в кромешной тьме сада.
Подарок упал на лежанку, он белел небольшим пятном. Настасья не решалась к нему подойти, словно, если она возьмет его, то совершит какой-то грязный поступок, испачкается. Нравился ли ей Борята? Нравился, она, пожалуй, могла бы даже в него влюбиться со временем, покоряясь его шальному напору, но не теперь, не сейчас, в какой-нибудь другой жизни, а в этой она замужняя баба, нет не баба, замужняя девица, как не глупо это звучит, главное, что замужняя. А еще зимние глаза, будь они не ладны.
«Князь мной брезгует, а я открою подарок. Вот и квиты будем», — Настасья дернула край бечевки, опутывающей сверток, развернула льняную тряпицу. «Пряник!» Медовый, с выбитым рельефным рисунком свернувшегося калачиком кота. Такой уютный, домашний, что Настасья невольно улыбнулась, поднесла подарок к лицу, втянула тонкий медовый аромат. Батюшка всегда на Пасху дарил каждому чаду по такому сладкому гостинцу. А ей как старшей всегда вручал первой, только это не кот был, а райская птица. Вспомнился дом. Холодный жемчуг, которым Настасья играла весь вечер, сразу померк по сравнению с этим даром от души. Да и ей ли покупал бусы Всеволод?
Отчего-то опять расстроившись, Настасья отложила пряник на короб и, погасив светец, легла спать. А во сне ей привиделся большой смуглый человек с острым, словно клюв коршуна носом, он стоял в саду под старой яблоней и манил Настасью сойти вниз. Во сне все просто, не надо бежать по лестницам, можно просто шагнуть в сад прямо из окна, и Настасья шагнула, мягко опустилась в густую траву. Человек снова поманил ее, она без опаски пошла. Незнакомец тяжко вздохнул.
— Худо тебе? — пожалела Настасья.
— Сапоги жмут, снять не получается, — он указал на алые дорогой выделки голенища.
— Давай помогу стащить, — кинулась было Настасья.
— Нет, не надо, — отшатнулся незнакомец. — Прости меня, дочка, — хрипло произнес он.
И Настасья, повинуясь накрывшему ее душевному порыву, кинулась ему на шею.
— Помолишься за меня?
— А как тебя зовут? Имени твоего я ж не знаю.
— Вред тебе хотят причинить, берегись.
И незнакомец растворился в воздухе, истаял.
Настасья проснулась в липком поту. Тревожно огляделась по сторонам, на коробе прикрытый тряпкой лежал пряник. «Сон — предупреждение мне. Поперек горла может этот пряник встать».
— Эй, Малаша! — хлопнула княгиня в ладоши.
Маленькая служанка расторопно вбежала в горницу, на ходу кланяясь.
— Это вам от меня, с Забелкой угоститесь.
— Ой, красотища-то какая, это тебе, светлейшая, княже привез? — восхитилась холопка, всплеснув руками. — Не могу я взять, тебе ж вез.
— Бери, бери. Я не могу есть, сразу дом вспоминаю, реветь охота. Помнишь, отец дарил? Забирай, — Настасья почти силой всунула Малаше злополучный пряник. — Только не говори никому, по-тихому съешьте.
— Все понимаю, так и сделаем, благодарствую.