Поэтому я собрала в кулак всю свою храбрость и хладнокровие, убедилась, что воротничок и манжеты чистые. Затем, стоя перед зеркалом, распустила волосы. Это была моя вечная беда – слишком густые, слишком тяжелые. Лучше всего их, конечно, носить уложенными, но… Воспоминание о жестких пальцах в моей шевелюре все еще было живо, и я решила покориться. На первых порах так, а там будет видно.

Никто не пришел, чтобы позвать меня к ужину, но я примерно помнила расположение комнат и без труда добралась до обеденного зала. Там все так же с газетами сидел герцог, все так же скучала Солья. Я на миг задержалась на пороге, герцог оторвался от чтения, быстро окинул меня безразличным взглядом, чуть дольше задержавшись на моих распущенных волосах. Кажется, он одобрительно хмыкнул. А потом молча кивнул и вернулся к чтению.

Я поймала взгляд Сольи; девочка смотрела то на меня – с тревогой, то на герцога – с опаской, как будто боялась, что он сейчас вскочит и выкинет что-нибудь этакое.

Однако ле Ферн продолжал спокойно читать. Я молча заняла свое место и уставилась на тарелку, накрытую серебряной крышкой.

– Загляните туда, мисс Кромби. – От звука голоса Оттона я невольно вздрогнула и сжалась в комок. Даже не нашла в себе силы на него посмотреть, так и замерла, вцепившись пальцами в края стула.

– Загляните, ну, что застыли?

Глянув на него исподлобья, я сообразила, что он начинает злиться, поэтому заставила себя стряхнуть оцепенение и поднять серебряную крышку.

На тарелке лежала ажурная змейка браслета. Золотого браслета, усыпанного зелеными камешками, в которых я заподозрила изумруды. Я в панике уставилась на Оттона, который невозмутимо наблюдал за мной.

– Что это? – Голос разом охрип.

– Наденьте его, – посоветовал герцог.

У меня все поплыло перед глазами, а щеки предательски загорелись. Да что же это? Вот, значит, как? И зачем? Чего он добивается этим подарком? Неужели не ясно, что девушка не может принимать такие драгоценности от мужчины, потому что невозможно их принимать, не считая себя обязанной.

– Я… – прошептала, опустив глаза, – я не могу, ваша светлость. Мне не нужно. Я благодарна, но не могу это принять.

– Наденьте, – повторил он, и голос обрел твердость стали.

Я глянула на Солью, и она едва заметно мне кивнула. Мол, не прекословь.

– Простите, но я не привыкла к подобным подаркам, если только это подарок, – уже тверже произнесла я.

А сама подумала, ох, куда тебя несет, Лора? Сейчас герцог и твою физиономию украсит таким же синяком, как и лицо Сольи. Почему-то уже не было сомнения, откуда у нее этот кровоподтек.

А черные глаза герцога метали молнии. Он отложил газету, поднялся из-за стола и медленно, будто бы крадучись, двинулся в мою сторону. Я, видя это, вскочила, собираясь рвануть к двери – и не надо мне ни ужина, ни браслетов ваших! Но, разумеется, не успела, лишь повернулась, чтобы бежать, но была крепко схвачена за талию и прижата… Святая Матильда! Он попросту схватил меня в охапку, одной рукой прижимая к себе, пальцами другой обхватив за шею. От мысли, что ле Ферн может попросту меня задушить, резко затошнило и перед глазами потемнело. Я слабо трепыхнулась в его руках, спиной сквозь одежду чувствуя жар крепкого тела, и едва не закричала от ужаса, когда поняла, что этот монстр попросту уткнулся носом мне в макушку и глубоко вдохнул, по-видимому нюхая мои волосы.

– Пустите, – прохрипела я, – мне плохо…

– Глупенькая, – кажется, он усмехнулся, – пора бы тебе умнеть, маленькая рыжая лисичка. И не отказываться от тех незначительных подарков, которые я могу себе позволить.

– Я не могу!