18 сентября сирийская бронетанковая дивизия пересекла иорданскую границу и двинулась на город Ирбид. Король Хусейн оказал сопротивление и попросил американской поддержки.
Кризис перерос в прямой стратегический вызов. В случае распада Иордании и появления арабских армий на восточной границе Израиля могла начаться война, в результате которой советские войска могли бы войти в регион, чтобы поддержать советских советников, уже находящихся в сирийских и иракских вооруженных силах. Поэтому военная оппозиция Израиля была вероятна, а американская поддержка, по крайней мере, дипломатическая, была необходима.
Управление кризисами иногда приводит к нестыковкам. Когда в воскресенье вечером я сообщил Никсону новости о сирийском вторжении в Иорданию, он играл в боулинг в подвале здания исполнительного офиса Эйзенхауэра (очень редкое событие). Было важно предотвратить эскалацию кризиса в Иордании, но мы не могли допустить, чтобы сирийская оккупация стратегических районов Иордании, достигнутая с помощью советского оружия и советников, стала свершившимся фактом. Когда я поставил перед ним эти вопросы, Никсон санкционировал первые шаги по сдерживанию кризиса и обращению вспять сирийской авантюры. В его присутствии - все еще в кегельбане - я позвонил Ицхаку Рабину, тогдашнему послу Израиля в Вашингтоне, чтобы сообщить ему, что мы не позволим сирийскому вторжению остаться в силе. Мы готовы поддержать мобилизацию израильских сил для угрозы сирийскому флангу, но военные действия должны подождать дальнейших обсуждений. Затем я позвонил госсекретарю Роджерсу, чтобы сообщить ему о том, что думает президент. Он ответил, что ему не по душе военные действия, но что он попросит Джо Сиско, помощника госсекретаря, прийти в ситуационную комнату в Белом доме, чтобы помочь координировать дипломатию. Характерно, что Никсон не был готов управлять кризисом в Белом доме в одежде для боулинга. Он исчез на несколько минут, чтобы переодеться в деловой костюм и присоединиться к Сиско и мне в ситуационной комнате.
Обычная дипломатия предложила бы призвать обе стороны к сдержанности и организовать какую-нибудь дипломатическую конференцию для урегулирования нерешенных вопросов. Но в существующих обстоятельствах такие шаги, скорее всего, ускорили бы кризис, дав агрессору время расширить свои завоевания. Призыв к проведению международной конференции до вывода сирийских войск вознаградил бы и захват, и вторжение. Это также привело бы к установлению сирийского военного присутствия глубоко на территории Иордании. И вместо того, чтобы отделить арабские режимы от их советских сторонников, как предусматривала наша политика, такие действия США, скорее всего, усилили бы их зависимость от Москвы.
Чем больше конференция, тем сложнее достичь консенсуса. Отказ признать право Израиля на существование был заложен в арабской дипломатии с момента основания Израиля. Хотя, со своей стороны, большинство европейских стран поддерживают легитимность Израиля, они выступают против его настойчивого требования прямых переговоров до прекращения огня. И даже если бы все это было не так, темпы дипломатии все равно были бы по своей сути медленнее, чем продвижение сирийских вооруженных сил с их советскими советниками на земле в Иордании.
Поэтому Никсон решил в ситуационной комнате, что любые призывы к сдержанности со стороны других стран должны быть направлены в первую очередь на сирийских захватчиков и их советских спонсоров. Мы будем настаивать на выводе сирийских войск из Иордании в качестве предварительного условия для переговоров. Такая политика требовала определенной демонстрации приверженности США. Поэтому Никсон повысил уровень боеготовности американских сил в Европе на одну ступень. Моряки Шестого флота были отозваны на свои корабли в Средиземноморье, а в США 82-я воздушно-десантная дивизия была готова к возможным действиям. Тревога - почти исключительно для обычных сил - была призвана предупредить заинтересованные стороны, особенно Советский Союз и Сирию, о том, что рассматривается возможность военных действий США.
Определив стратегию, Никсон последовал своей обычной практике, оставив ее реализацию подчиненным. Он покинул ситуационную комнату, оставив Сиско, генерала Александра Хейга (в то время моего заместителя) и меня разбираться с деталями. В послании премьер-министру Израиля Голде Меир от имени Никсона говорилось, что Соединенные Штаты будут противостоять вмешательству внешних держав - имеется в виду Советский Союз - и призывалось не выходить за рамки существующей мобилизации, чтобы дать нашей стратегии время устояться. В послании королю Хусейну указывалось, что он может рассчитывать на нашу поддержку в восстановлении статус-кво. Также были разосланы сообщения союзникам по НАТО, информирующие их о решениях по готовности и их обосновании.
Перед лицом этой демонстрации американского отказа терпеть сирийское военное давление, поддержанное Советским Союзом, Москва прекратила свое участие в кризисе. Найдя меня на дипломатическом приеме в посольстве на следующий день, 21 сентября, заместитель Добрынина отвел меня в сторону, чтобы сообщить, что советские советники покинули сирийские войска, когда те переходили границу с Иорданией. После того как советская поддержка была в значительной степени отменена, сирийские войска вернулись на свои базы, а Хусейн восстановил контроль над своей страной.
Эта стратегия управления иорданским кризисом отразила модель, которая будет повторяться в последующем кризисном управлении Никсона: период размышлений, за которым следует внезапный шаг, достаточно широкий, чтобы убедить противника в том, что дальнейшая эскалация представляет неприемлемый риск. В обоих отношениях опыт сентября 1970 года предшествовал еще более значимому ближневосточному кризису в октябре 1973 года.
Ближневосточная война 1973 года
Даже когда Советский Союз начал искать пути сосуществования с Соединенными Штатами, из Москвы в арабские страны-клиенты шли потоки помощи и оружия, что повышало перспективу новой конфронтации. Внутри Соединенных Штатов также произошли значительные изменения. В ноябре 1972 года Никсон был переизбран на второй по величине в американской истории срок. Он намеревался заменить Роджерса на посту государственного секретаря, но еще не определился с преемником, что отчасти объясняло замедление темпов ближневосточной дипломатии. Но основной причиной была решимость Никсона избежать одновременных внутренних дебатов по Вьетнаму и Ближнему Востоку, и поэтому отложить ближневосточную дипломатию до окончания выборов. В августе 1973 года Никсон решил назначить меня на должность секретаря; 21 сентября я был утвержден.
Две недели спустя, 6 октября, началась война на Ближнем Востоке, когда Египет и Сирия вторглись на Синай и Голанские высоты. В то же время Уотергейтский кризис стремительно ускорился после того, как Джон Дин, советник Белого дома, сообщил генеральному прокурору о нарушениях в Белом доме (и о своей собственной роли в них).
На Ближнем Востоке баланс арабских стимулов изменился под влиянием Иорданского кризиса и смерти в сентябре 1970 года египетского лидера Гамаля Абдель Насера, который был движущей силой политики арабской конфронтации. Его сменил Анвар Садат, который сначала придерживался стратегии своего предшественника, полагаясь на Советы, чтобы вызвать американское давление на Израиль с целью заставить его уйти с Синайского полуострова. Но затем, летом 1972 года, Садат резко выслал более 20 000 советских военных советников, которые были размещены в Египте, и приказал захватить их объекты и тяжелое оборудование. В феврале 1973 года он направил своего советника по безопасности Хафиза Исмаила в Белый дом, чтобы выяснить отношение Америки к возобновлению переговоров.
Условия Исмаила остались в основном теми же, которые ранее привели к тупику в отношениях с Израилем: отход Израиля к границам 1967 года как предварительное условие для признания и прямых переговоров. Одним из новых аспектов послания был намек на то, что Египет может предпринять эти шаги на национальной основе отдельно от своих арабских союзников.
Никсон принял Исмаила в Овальном кабинете и сказал ему, что мы начнем мирные усилия после израильских выборов в ноябре, выполняя договоренность, достигнутую Никсоном в 1972 году с Голдой Меир. Я повторил заверения Никсона на последующей частной встрече и набросал возможные варианты применения. Для Садата это была слишком неопределенная перспектива, поскольку за израильскими выборами обычно следовали (и следуют) недели - иногда месяцы - переговоров по формированию кабинета. Вместо этого 6 октября - в Йом Кипур, самый святой день еврейского календаря, когда большинство израильтян находятся в синагогах - Садат преподнес шокирующий сюрприз как Израилю, так и Соединенным Штатам. Египетские войска пересекли Суэцкий канал, а сирийские войска продвинулись на Голанские высоты. Внезапное нападение застало израильтян, американцев и весь мир врасплох и неподготовленными.
В тот самый момент Никсон разбирался с Уотергейтом и его последствиями. 6 октября, в первый день войны, он столкнулся с предстоящей отставкой вице-президента Спиро Агню, который был обвинен в коррупции на своем предыдущем посту губернатора Мэриленда. 20 октября, в результате того, что СМИ назвали "бойней субботнего вечера", Никсон уволил генерального прокурора Эллиота Ричардсона и заместителя генерального прокурора Уильяма Рукельсхауса, которые не захотели уволить специального прокурора Арчибальда Кокса. Исполняющий обязанности генерального прокурора Роберт Борк сделал это, что привело к началу процедуры импичмента Никсона в Палате представителей.
Несмотря на эту череду внутриполитических катастроф, Соединенные Штаты взяли на себя центральную роль в обеспечении прекращения огня и запуске мирного процесса на Ближнем Востоке, который продлится в ближайшие десятилетия. Никсон никогда не терял из виду центральные стратегические цели: продолжать творческую дипломатию с арабскими странами, поддерживать безопасность Израиля, ослабить позиции Советского Союза и выйти из войны с устойчивой американской дипломатией, работающей в направлении мира. Главная особенность этой дипломатии была предрешена иорданским кризисом тремя годами ранее: чтобы избежать тупика и умножения напряженности, мы были полны решимости избежать громоздкой конференции всех сторон и по всем вопросам. Альтернативой был поэтапный подход, в котором участвовали стороны, искренне готовые двигаться к миру. Осуществимость этого подхода будет определяться результатами битв, которые в то время бушевали.
Внезапное нападение выбило из колеи израильский военный истеблишмент. Точно так же неподготовленность наших собственных разведывательных служб была раскрыта в их ранней оценке, предполагавшей, что именно Израиль, а не Египет и Сирия, начал внезапное нападение, и что разгром арабских армий был неизбежен. На самом деле египетские вооруженные силы пересекли Суэцкий канал и закрепились в полосе глубиной 10 миль на Синайском полуострове, которую они удерживали перед лицом массированных израильских контратак благодаря прикрытию советских ракет "земля-воздух", нейтрализовавших израильские ВВС. Сирийская армия тем временем захватила часть Голанских высот; в какой-то момент сирийский прорыв в сам Израиль казался возможным.
Но к четвертому дню, 9 октября, израильские резервы были полностью мобилизованы, и войска были в движении. В Вашингтоне рано утром того же дня считали, что победа Израиля неминуема.