Единственным соглашением, достигнутым в ходе секретного визита, было приглашение Никсону посетить Китай. Обе стороны сосредоточились на изложении своего общего подхода как основы для дальнейшего обсуждения. Я подробно остановился на речи Никсона; Чжоу начал разговор с цитаты Мао: "Под небом неспокойно, но ситуация прекрасная".
Более конкретный дипломатический диалог начался во время моего второго визита три месяца спустя, в октябре 1971 года. Его целью была подготовка саммита и составление коммюнике для него. Четырехмесячный интервал между моим вторым визитом и саммитом Никсона отражал нашу убежденность в том, что не следует рисковать зайти в тупик между Никсоном и Мао во время первой личной встречи, где разговор был бы ограничен внутренними требованиями каждой из сторон и ожидающими снаружи средствами массовой информации.
Я привез с собой стандартное коммюнике, подтверждающее наши общие намерения, но лишенное конкретики. Чжоу вернулся на следующее утро с четким посланием председателя: избегая контактов на высоком уровне в течение стольких лет, наши страны не должны теперь притворяться, что мы приближаемся к общей гармонии. Мао предложил включить в коммюнике полное изложение наших разногласий по конкретным вопросам, а также некоторые четко сформулированные соглашения. В таком контексте коммюнике привлекло бы гораздо больше внимания к соглашениям, а не к шаблонным декларациям доброй воли. Общее заявление относительно будущего Тайваня было оставлено на усмотрение глав государств на предстоящем саммите, но, в качестве предупреждения Советскому Союзу, мы с Чжоу остановились на соглашении о совместном противостоянии гегемонии в Азии.
Внезапная активность Пекина, несомненно, была обусловлена давлением, которое оказывали более сорока советских бронетанковых дивизий, развернутых вдоль маньчжурской и синьцзянской границ Китая. Сотрудничество с Китаем на высоком уровне в установлении глобального равновесия теперь будет объявлено открыто и изменит характер холодной войны.
Прецедента для появившегося перед саммитом проекта не было; не будет и сопоставимого преемника. Как и было решено, обе стороны представили длинные списки своих разногласий в сочетании с некоторыми заявлениями о согласии. Каждая сторона взяла на себя ответственность за свои собственные формулировки. Поскольку ни одна из сторон не просила наложить вето на другую сторону, такой подход дал нам возможность четко изложить американские взгляды на Тайвань в рамках совместного коммюнике. Затем проект подлежал утверждению Никсоном и Мао.
На саммите Мао пробыл всего сорок пять минут, что было вызвано - как нам позже сказали китайские врачи - серьезным медицинским кризисом, случившимся за неделю до этого. Но он одобрил октябрьский проект коммюнике, в котором излагалась полная американская позиция по Тайваню и другим вопросам. В свете этого заявление, которое он затем добровольно сделал на короткой встрече с Никсоном, приобрело особое значение: Китай не хотел сразу же получить Тайвань, объяснил он, потому что тайваньцы «были кучкой контрреволюционеров... Мы можем пока обойтись без них, и пусть это произойдет через 100 лет».
Снятие остроты с вопроса, который долгое время мешал переговорам между двумя странами, на саммите позволило сделать заявление, выражающее то, что остается руководящим принципом отношений между США и Китаем на протяжении пятидесяти лет: «Соединенные Штаты признают, что все китайцы по обе стороны Тайваньского пролива считают, что существует только один Китай и что Тайвань является частью Китая. Правительство Соединенных Штатов не оспаривает эту позицию».
После официального предложения Никсона на саммите эта формулировка была добавлена в так называемое Шанхайское коммюнике, которое было опубликовано по окончании его визита.
Ни Никсон, ни я не изобретали этот язык; вместо этого мы взяли его из заявления, составленного во время администрации Эйзенхауэра в рамках подготовки к переговорам с Пекином, которые так и не состоялись. Достоинством этого заявления было то, что оно точно передавало заявленные цели как Тайбэя, так и Пекина. Отказавшись от поддержки США решения "два Китая", коммюнике оставалось двусмысленным в отношении того, какой Китай будет выполнять постулированные желания китайского народа.
Через несколько дней Чжоу принял нашу формулировку. Ее двусмысленность позволяла обеим сторонам проводить политику стратегического сотрудничества, которая бы склонила международное равновесие в сторону от Советского Союза. Заявление подразумевало, что в обозримом будущем Тайвань будет рассматриваться как автономная территория. Обе стороны подтвердили бы принцип "одного Китая", в то время как США не стали бы делать заявлений или действий, подразумевающих "два Китая", и ни одна из сторон не стремилась бы навязать свои предпочтения. Настойчивость США в отношении мирного решения была четко выражена в американской части коммюнике. Два дополнительных коммюнике, согласованных во время администраций Картера и Рейгана, расширили эти договоренности. Все вместе они остаются основой отношений через Тайваньский пролив. Если бы одна из сторон поставила их под сомнение, риск военной конфронтации значительно возрос бы.
В течение двадцати лет после визита Никсона Соединенные Штаты и Китай проводили широкомасштабную совместную политику по сдерживанию советской мощи. В этот период американо-китайское сотрудничество распространялось даже на сферу разведки, хотя и в ограниченной степени. Демонстрируя степень приверженности Китая во время последующего визита в феврале 1973 года, Мао призвал меня сбалансировать время, проведенное в Китае, с временем, посвященным Японии, чтобы японцы не чувствовали себя обделенными вниманием и не стали менее преданными общей обороне против Советского Союза: «Вместо того чтобы Япония имела более тесные отношения с Советским Союзом, - сказал Мао, - мы бы предпочли, чтобы они улучшили свои отношения с вами».
В следующем месяце премьер-министр Сингапура Ли Куан Ю использовал лекцию в университете Lehigh в Пенсильвании как повод поразмышлять о значении дипломатии администрации Никсона:
Мы живем в волнующее время. Уже давно мир не был свидетелем таких драматических изменений в отношениях великих держав, как за последние два года. Мы наблюдаем сдвиги в балансе сил, поскольку весы изменились. И великие державы учатся жить мирно друг с другом...
Старые фиксированные разделения "холодной войны" казались текучими и туманными. Вашингтон перешел от конфронтации к переговорам как с Пекином, так и с Москвой. По разным причинам обе коммунистические державы хотели сократить масштабы войны во Вьетнаме и позволить Америке уйти с честью...
Китай, со своей стороны, проявляет больше сердечности по отношению к капиталистической Америке и Японии, чем к коммунистической России...
Идеологические разногласия кажутся менее значимыми. В настоящее время национальные интересы представляются наиболее надежным ориентиром для действий и политики правительств.
Никсон не мог желать лучшей оценки своей политики.
Мао умер в 1976 году. Два года спустя Дэн Сяопин вернулся после второй чистки и начал проводить политику реформ, которую он начал в 1974 году после возвращения после первой чистки. С этого момента и до прихода администрации Трампа в 2017 году американская политика в отношении Китая основывалась на беспартийных принципах, установленных в этот период.
Сегодня Китай стал грозным экономическим и технологическим конкурентом Соединенных Штатов. В сложившихся обстоятельствах иногда задают вопрос, не пожалел ли бы Никсон, будь он жив сегодня, об открытии Китая. Этот вызов он предвидел. Его речь, произнесенная в июле 1971 года в Канзас-Сити, свидетельствует об остром осознании того, что Китай может повлиять на международную систему:
Сам успех нашей политики прекращения изоляции материкового Китая будет означать огромную эскалацию их экономического вызова не только нам, но и другим странам мира... 800 миллионов китайцев, открытых миру, со всеми коммуникациями и обменом идеями, которые неизбежно произойдут в результате этого открытия, станут экономической силой в мире с огромным потенциалом.