— Саля-а-ам ал-ле-е-ейкум! — протянула Аманбеке и скупо улыбнулась новым родственникам. — Это мой брат Серикбай.

— Приятно. Аманкул, — поздоровался отец Айнагуль и пожал руку Серикбая. — Моя жена Алия.

Аманбеке отметила сходство Алии и с красивой Балжанайкой, и с Айнагуль. Качнула головой и, взяв сватью под локоток, повела в дом. Почувствовала нежность ткани под пальцами и завистливо прикинула, что такую не достать в их посёлке и даже в районном центре, если только привезти на заказ.

Аманкул был высокого роста, и казалось, встань он на цыпочки — ударится головой о неровный потолок. Жена семенила за ним, всматриваясь в скудную обстановку и в лица незнакомых людей. Комната с дастарханом как будто ходила ходуном от всеобщего веселья.

— Здравствуйте, гости дорогие! — развязно воскликнула Марина. — А мы уж думали, вы не приедете.

Аманбеке стрельнула глазами, и Марина, поняв намёк, умолкла. Тулин встал из-за дастархана и двинулся навстречу тестю вдоль стены. Но Аманкул будто нарочно пошёл в другую сторону и уселся между двумя стариками на место Серикбая. Алия устроилась рядом полубоком.

— Да нам и здесь хорошо. — Аманкул почтительно улыбнулся старикам.

Рстушка с Жанокой тут же подбежали к новым гостям со своим ритуалом. Жанока поставила перед Аманкулом таз и стала лить воду из чайника, тот умылся и вытер лицо полотенцем, которое тут же протянула ему Рстушка. Поёрзав, Аманкул вытянул из заднего кармана джинсов смятые деньги и протянул каждой по пятитысячной купюре. Девчонки взвизгнули от радости и выбежали из комнаты, по дороге расплёскивая мутную воду из алюминиевого тазика.

Аманбеке не терпелось услышать поздравления родителей Айнагуль и узнать, что они подарят молодым. В тусклом свете лампочек её сын, с капельками пота на лбу от горячей шурпы, казался почти чёрным. Он царственно развалился на подушках и смотрел на тестя не моргая.

— Какую же вы дочь-умницу воспитали! — елейно сказала Марина и подняла кисайку. — За вас!

— За вас! — хором повторили гости и дружно опустошили кисайки с коньяком.

— Я за рулём, — сказал Аманкул, поднял пиалу с шурпой, громко швыркнул бульоном. — Мы же опоздали. Все гости, наверное, уже сделали подарки. Пойдём, у нас есть кое-что.

От Аманбеке не укрылось, как Алия, почти отвернувшись от мужа, выглотала кисайку и теперь прятала влажно заблестевшие глаза. Аманкул поднялся из-за дастархана и кивнул Тулину. Тот не спеша вытер жирный рот уголком подушки и встал. Остальные мужчины тоже засобирались на улицу. Вслед за ними высыпали и нарядные женщины.

Вокруг джипа по-прежнему кружила ребятня. Одни заглядывали внутрь, другие попинывали колёса, но все послушно отошли, как только Аманкул пикнул сигнализацией. Он молча открыл багажник и с ухмылкой кивнул на большой сундук. Стоявшие рядом жилистый Серикбай и тощий Булат, от напряжения сжавший рот в нитку, не сговариваясь, потащили приданое за ручки. Сундук поддался легко, и Булат даже засмеялся. Серикбай искоса посмотрел на нового родственника, и ему стало даже немного жаль сестру. Он понял, что Аманбеке не получит денег от семьи невесты и ей одной придётся расхлёбывать кашу, которую она заварила с женитьбой сына. Он мог ей, конечно, помочь, но только не сейчас, когда понял, как сильно скучает по дочери. Как он в ней нуждается. Возможно, и она в нём.

Аманбеке с удивлением глядела на сундук — она ждала другого. В современных казахских семьях дарили спальные гарнитуры, автомобили, земельные участки. Новая посуда и текстиль появлялись в доме жениха вместе с невестой, как само собой разумеющееся.

Сверху на крышку сундука Аманкул положил несколько пятитысячных, таких же, какие отдал девчонкам. Булат достал блокнот, чтобы записать, но вдруг подул лёгкий ветерок, и розовые купюры унесло в ноги пацанам, которые успели облапать весь джип. Они тут же похватали вёрткие бумажки и бросились врассыпную. Гостям как будто стало неловко.

Булат попытался было догнать пацанов, но Тулин его остановил и кивнул на блокнот, мол, записывай дальше. Серикбай открыл сундук и чужим голосом перечислил небогатое содержимое. Три хрустальные вазы, укутанные в однотонные бежевые, словно пожелтевшие от многочисленных стирок наволочки. Набор разделочных досок, на которых были выжжены птицы, коробка с чайным сервизом, и под всем этим — слоёный пирог из самодельных корпе.

Аманбеке поймала злорадный взгляд Марины, у которой она занимала деньги, и смущённо улыбнулась, держась за сердце. Сальное лицо соседки в ответ важно скривилось. Будто несколько минут назад не она рассыпалась в комплиментах.

Алия побледнела. Заозиралась по сторонам. Было непонятно, ищет ли она напуганными глазами дочь или просит прощения за такой скудный подарок у всех гостей. Аманкул схватил её за руку и молча усадил в машину. Она лишь прикрыла лицо руками и так и не подняла его, пока машина не слилась с темнотой, показав напоследок алые габаритные огни.

Аманбеке знала, что даже в закромах её небогатого дома можно найти что-то интереснее вышедших из моды хрустальных ваз, отсыревших корпе и блёклых простыней из бязи. Вслух она ничего не сказала.