— А ты не слышал его?

— Пожалуйста, пожалуйста, — причитала Айнагуль. — Отпустите к сыну! Почему я? Я даже не девственница!

— Да мне плевать, целка ты или нет. В конце концов, не в каменном веке живём. А сын? Сегодня есть, завтра нет.

Айнагуль кинулась на Тулина в надежде вцепиться в него хотя бы зубами через вонючую мешковину.

— Давай так: сиди и не рыпайся, сейчас решим, что делать. Окей? — Тулин больно сжал её горло. — Если у тебя и правда есть сын, ничего с ним не случится за пару часов.

Айнагуль затошнило, как в тот день, когда отец за шкирку тащил её делать аборт. Кивнула головой-мешком и стала молиться за сына.

Первое, что увидела Айнагуль, когда с головы сдёрнули ткань, — строгое смуглое лицо Аманбеке. В отвисших мочках отливали серебром крупные серьги-полумесяцы. Они касались засаленного воротника халата и звенели в такт её скрипучему голосу.

— Ты что наделал? — спросила Аманбеке и провела указательным пальцем по своей блестящей от пота щеке, будто размазывая слезу.

— Мам, это Айнагуль. Моя невеста, — послышался из-за спины голос Тулина, который в присутствии матери стал как будто ещё более приятным.

— Отпустите меня, пожалуйста! — Айнагуль упала в ноги Аманбеке. — У меня дома грудной малыш, совсем один.

Аманбеке подняла взгляд на сына и раздула маленькие ноздри приплюснутого носа.

— Да не, мам, врёт она, — Тулин сжал плечо Айнагуль. — Моё слово — закон. Ты должна слушаться.

Айнагуль дёрнулась от прикосновения и обернулась. Приятный молодой голос плохо вязался с этим крупным приземистым мужиком, похожим на небольшого медведя.

— Что, не ожидала? Ну так полюбуйся, какой я красавчик! — сказал Тулин и цыкнул слюной через щербинку.

— Так ты кого мне привёз? Вертихвостку или лгунью? — Аманбеке, нахмурив брови, принялась рассматривать Айнагуль. — Ты внучка Балжанайки?

— Да.

Аманбеке видела сходство девчонки с бабкой, которая в молодости была очень красивой. Ровная белая кожа, тонкие черты лица, медового цвета глаза и густые прямые волосы. Такой снохой не стыдно и хвастать. Ей-то наверняка приданое собирали с самого рождения! Она по-хозяйски задрала мятую футболку Айнагуль. Та сначала дёрнулась, но тут же замерла. Мутные глаза Аманбеке цвета кофейной жижи впились в бледные соски. Холодными руками в перстнях на каждом пальце она сжала правую грудь.

— У меня только в левой молоко осталось, — как будто извиняясь, пробормотала Айнагуль.

— Тсс, — по-змеиному прошипела Аманбеке и переключилась на левую.

С остервенением надавила на маленький бугорок. Бледно-жёлтое молозиво брызнуло на отросший ноготь. Нахмурив брови, она слизала капли с пальцев и смачно причмокнула.