Знакомый волнующий запах. Пахло ладаном. Красно-золотая комната. Пудовые слёзы, способные вылечить гайморит, просились наружу. Звучала музыка, и не разберёшь, живая она или в записи. От слёз всё блестело. Высокие стены, как свечки с оплывшим воском, настырно требовали внимания. Мне сделалось плохо от необоснованного ощущения: казалось, все меня разглядывают из углов. Тяжело. Прикрывшись рукавом, я ждал фонарик и, заметив луч, первый рванул к выходу.

Следом в коридор вышло семеро. Я — восьмой. Остальных не отпустила комната.

Дальше мы видели разное: прекрасное, уродливое и откровенно больное. В каждой комнате кто-то оставался. Даже там, где пахло мочой и горелой бумагой. Там, где необыкновенные сизые потёки ползли к потолку, остались она и она — обе в красном.

Была там одна комната, не вызывающая сомнений. Освещённый зал со скользким полом. В конце, у горизонта, идёт дождь. По стенам тянутся виноградные лозы. В центре стеклянные кубы. На них молодые женщины. Их руки заняты скручиванием клубочков из собственных шерстяных одежд. На всякое движение их мордашки вскидываются, а руки замирают. Они смотрят на тебя ровно столько, сколько ты смотришь на них. Отвернулся — и глаза потухли. Руки потянули ниточку у бедра. Некоторые вовсе голые, некоторые только подол расплели.

После этой комнаты я остался в одиночестве. Экскурсовод водил меня долго и не скрывал раздражения. Я подумал, что он и нужен для того лишь, чтобы распределить посетителей. У них там так устроено: психолог изучает группу, а потом каждого тащит в своё место. Приводит к себе самому как бы. Последний посетитель — самый противный. Выскочка, умник, говнюк. Вечно ему всё не так. Не устраивает! Сжечь бы всех вас таких!

Всё же он меня не подвёл. Показал то, что было нужно. Не стану рассказывать, что там. Это слишком. Прости! Может, однажды… Главное вот что: я там не следил за экскурсоводом и его фонариком. Красный луч бесплодно ласкал сетчатку глаза, а я замер, как свидетель расстрела. Экскурсовод почти ушёл, и следовало бы там остаться, но… Кстати, до сих пор пронимает тоска…

В общем, я выбежал следом.

— Слушайте, — хватая воздух, начал я. — А хватит у вас комнат вообще? Что, если не хватит?

— Хватит, — был спокойный ответ.

— А где бы задержались вы?

Он молчал.

— Где бы вы остались, говорю?!

— А я — нигде. Моя работа — водить вас от комнаты к комнате. Понял?

Понимаешь, к чему он, мама?!

— Что будет с тем человеком, который не выберет комнату, обойдя их все? Деньги вернёте или как?

Представляешь, он улыбнулся мне.

— Нет, — говорит. — Скорее, потребуем двойной оплаты.

Вот как!

Я сдавленно кашлянул, а экскурсовод объявил официально:

— За вами идёт охрана. Прощайте.