— У всех понятие о красоте разное. У меня самое красивое — это собаки. Приятные на ощупь.

Я подумал о том, что Яша не трогал женщин, и захотел спросить: «А тебе девочки нравятся?» Как у него это будет?

— У тебя друзья есть?

— Да. В школе. Они хорошо ко мне относятся. Только слишком жалеют. Водят как идиота по коридорам.

Мы подошли к заводскому пруду. Яша захотел окунуть в него руки. Я сообщил:

— Вот пруд. Ощущение в ванне помнишь? Так вот, представь себе такую ванну, в которую одновременно могут поместиться несколько тысяч человек. Столько воды я сейчас вижу одновременно. А в воде этой рыбы, водоросли, грязь и мусор всякий. Свинство человеческое.

Яша сел на травку и задумался. Он пытался представить.

— Темнеет, — сказал я, понимая абсурдность этого сообщения.

— Мама говорит, что это так, будто медленно закладывает уши, да?

— Да. Точно! Мама твоя привыкла формулировать. Я ещё не умею как она. Всё окрашивается в несколько цветов. Это как если бы ты слышал только два звука из миллиона возможных.

— Как плохая музыка. Как попса, да?

— Да. Точно! Вечер — как попса.

Мы возвращались домой, и теперь уже я иногда спотыкался, совершенно отвыкнув от всех этих дорожек, по которым ходил много раз. Забыл, всё забыл!

Вечером мы ужинали. Я, увлёкшись, сказал Яше, что утка — как подушка.

— Горячая подушка, — добавил он.

Уже перед сном мы болтали о литературе. Он рассказывал, что ему нравится Пушкин и кто-то ещё. Я советовал ранние рассказы Хемингуэя. Он попросил Леру записать. Потом, оставшись со мной наедине, он спросил:

— У тебя есть девушка?

— Нет.

— Почему?

У меня не было ответа.