Глава 13
Прихожу домой и вижу на столе Сонину книгу. Вспоминаю, где же я видела её раньше. Да, летом, мы были в Питере у неё дома и я читала корешки книг на полке. Фуко, Бодрийяр, Наоми Кляйн. Волшебное тесто. Пара книг Паскаля Брюкнера.
Среди них вот эта — Лакан с закладкой. Я спросила:
— Интересная?
— Ты знаешь, — ответила Соня, — очень. Я остановилась на том месте, где он пишет: если один человек подходит к тебе и говорит, что тебя любит, ты уже не можешь жить дальше как прежде. Мыслями ты возвращаешься к этому. Ты не способен об этом не думать.
Сама Соня притаилась на кухне и следит с ноутбука за тем, что снимает камера, потому что совсем скоро придёт Дионисий. Когда я сказала Соне про этого парня, она была в восторге, мягко говоря.
— Монах! Предположительно гей! Который сбежал из монастыря! О-о!
— Ну не монах технически, но — кого это волнует?
— Да какая разница, — отмахнулась Соня.
— Будешь записывать на видео?
— Нет, видео — это не то, мы соберём трансляцию! Порадуем свои… сколько там у нас сейчас… — она посмотрела в телефон, — пять тысяч человек.
Вопрос с анонимностью она решила так: посадим его к окну, против света, а камеру установим на шкаф, напротив. Лицо будет плохо видно, зато слышно хорошо. Так и сделали.
Дионисий с нашей прошлой встречи изменился: привёл себя в порядок, постригся (но не в монахи, хех), сбрил бороду и нормально оделся. Он выглядел не так тоскливо, как когда работал в компании (кстати, он недавно уволился), но всё равно был тихим на первый взгляд.
В руке у него был пасхальный кулич в праздничной обёртке.
— Я тебя очень прошу, — с порога начал он, — передай этот кулич ребятам, с которыми я работал. Когда Пасха будет, съедят. Я там был, даже с директором говорил, прощения просил за всё, она меня простила. А ребят не поймал, они на обеде были.
— Ладно, без проблем, передам, — говорю. — Ты только садись вот сюда, к окну, ага, отлично. Так почему ты сам не хочешь? Может, в другой раз к ним зайти?
— Я в монастырь уезжаю.
«Твою же мать!» — чуть не вырвалось у меня.
— Какой монастырь? С чего? В тот же?
— В тот же. В этот раз — до конца. Всё равно вне церкви жизни нет. Я уже имя себе придумал — Иезекииль.