Я молча поворачиваюсь к нему и понимаю, что Никита, чёрт побери, тоже знает секрет про психоаналитика. И, видимо, узнал об этом раньше, чем я. И, видимо, Соня считает его более близким другом. Хотя они знакомы… месяц! А мы — два года. Ну здравствуйте. Успокойся, не подавай виду.

Ладно, играем. Соня настроена серьёзно. Включила секундомер, взяла лист бумаги и ручку. Она называет слова, рандомные и простые. Никита хорошо справился. А вот мои ассоциации ей не понравились.

— Ты портишь игру.

Что? Как? Нельзя же винить человека в ассоциациях — они же бессознательные!

— Это нечестно, — налегает Соня, — зачем ты отвечала в стихах?

— Но это первое, что приходило в голову! — оправдываюсь я и тихо добавляю: — Может быть, у меня стихотворный дар…

— Послушай, что ты ответила:

Мир — мечта.

Грех — бред.

Бог — пустота.

— Я всё объясню, — говорю, — смотри. Мир-мечта: это у меня с детства такая мечта — мир во всём мире. Дальше. Грех-бред, потому что грех — это бред, человек приходит в общество, а ему такие: «Слушай, мы тут придумали кое-какие правила, так вот по этим правилам ты — лох и всем должен».

— А почему Бог — пустота? — аккуратно спрашивает Никита, гораздо добродушнее, чем Соня. Они как злой и добрый полицейский на перекрёстном допросе.

— Не знаю. В детстве я ещё как-то представляла Бога, а сейчас у меня на этом месте пустота.

Никита вспоминает:

— Сартр писал: «У человека в душе дыра размером с Бога, и каждый заполняет её…»

— Вкусняшками? — обрываю я.

— Да.

Мы с Никитой смеёмся.

— Короче! — прерывает Соня наш милый смех и перетягивает внимание на себя. — Мы решили сделать паблик.

Никита заинтересован.