Глава 4

Свет в окнах не горит. Похоже, Сони нет дома. Недавно мы шли с ней вот здесь, у светофора, и она посмотрела наверх, как я сейчас, и в шутку начала рассуждать, как будто меня нет рядом: «Темно. Видимо, Наденька ещё не вернулась с работы». И было очень мило узнать, что она, довольно сдержанная в общении со мной, в мыслях называет меня «Наденькой». У меня чуть слёзы не навернулись.

Хитрый соседский кот. Валяется прямо у лифта кверху пузом — западня, холодный расчёт: думает, я увижу его и буду гладить. А я ведь буду.

Дома пусто. Звоню Соне. Она на Чистых прудах и просит меня посидеть с ней в «Кризисе жанра», это кафе-клуб. Хорошо, я еду на Чистые. Позже к нам присоединится Никита. Хорошо. Я еду. Что происходит? Помню, когда они только познакомились, она часами переписывалась с ним и хихикала. Но после их первой встречи Соня почему-то сразу решила подружить нас, привела его к нам в гости, из которых он теперь не вылезает. А зачем? Что она хочет этим сказать? Не знаю, какие планы у Сони на Никиту и почему мы так много времени проводим втроём. Всё идёт по какому-то странному сценарию к какому-то странному финалу. Не страшно, даже если вдруг начнётся противоестественный свистопляс. Это было бы весело, а всё, что не весело, мне неинтересно.

Сейчас мы с Соней в «Кризисе». Это кафе, где всегда темно, много деревянной мебели и играет инди-рок. По вечерам тут зажигают маленькие свечи на столах, становится громко и начинаются танцы. Ещё тут вкусно. Я заказала гамбургер с огромной котлетой, Соня — суп-пюре. Она бы тоже хотела гамбургер, но пару месяцев назад поставила себе брекеты на все зубы, а с ними особо не поешь. Так что она мешает суп ложкой и жалуется. Я молча нарезаю гамбургер на крохотные кусочки и кормлю её с вилки. Её это умиляет.

Пришёл Никита, болтаем и много смеёмся. Нам как-то по-особому классно вместе. Я не одна так чувствую, Соня и Никита тоже, мы это обсуждали. Не могу описать, как это. Могу сказать банальные слова «как будто знаем друг друга всю жизнь». И, пожалуй, я так и сделаю. Не собираюсь разгадывать эту магию, хочу только, чтобы она продолжалась.

Платим по счёту, гуляем по Чистым прудам. Едем на «Маяковскую», где нас ждёт друг Никиты, Толик. «Очень крутой парень, вы должны с ним познакомиться», — серьёзно говорит Никита. Окей.

Толик, студент Физико-технического, похож на тринадцатилетнюю девочку с каре и бородой. Невысокого роста, чёрная куртка на размер больше. Зрелище не очень. Мы называем свои имена и идём. Я только и думаю: «Бо-ро-да». Это даже не борода, а какие-то жидкие усяшки и тёмный пух на подбородке. Меня бесит и эта борода, и весь парень целиком.

Мы выходим из метро «Маяковская» и двигаемся к Патриаршим прудам, чтобы сделать запасной ключ от дома в мастерской «Минутка» и купить бумагу для табака. В итоге мы проходим пешком по морозу чёрт знает сколько и оказываемся в кафе «Маяк». Это такое место возле театра. За столиками полно немолодой творческой интеллигенции, а по стенкам стоят старые буфеты с белыми тарелками. Скучно, холодно. А больше всего меня вымораживает этот парень, Толик, который мне по плечо, его длинные волосы и глухой бас, как будто с помощью этого баса он старается казаться круче. И он постоянно пытается приблизиться ко мне. Задаёт какие-то общие вопросы, я отвечаю всякую загадочную ерунду, которая заставляет разговор дегенерировать. На моё счастье, он сливается искать банкомат (в кафе не принимают карты), и несколько десятков минут я провожу в спокойном состоянии души с Соней и Никитой. Хочу, чтобы этот четвёртый вернулся как можно позже. Лучше — никогда.

Втроём хорошо. Я смотрю меню и, когда Соня за чем-то уходит, немного болтаю с Никитой. Никита прелесть, а ещё он фавни — у меня своя система ранжирования парней, потом расскажу. Я ему что-то вру, он верит как маленький и удивляется, потом я признаюсь, что соврала, и он снова смешно удивляется. Мне нравится. Не могу до конца понять, в чём дело, но этот парень — очаровашка. К тому же внешне он похож на всех моих бывших, но Никита не такой раздолбай. И у него неплохое тело и вкус (за исключением разве что привычки пихать всё подряд в передние карманы джинсов). Зачем-то я долго смотрю на него. Слишком долго, пора завязывать. Он симпатичный. У нас похожие свитера: вязаные с такими, знаете, горизонтальными полосками — орнамент в скандинавском стиле. Я свой купила в H&M; интересно, где он — свой? Я бы поцеловала его прямо сейчас, пока никто не видит. Не знаю, умеет ли он хранить секреты.

Соня возвращается, за ней Толик. Я выбираю суп из грибов, и парни хором заказывают то же самое. Они берут пиво, так как до двадцати одного года здесь не наливают крепкий алкоголь, а этим ребятам по девятнадцать. Соня пошла по хардкору — взяла ром с колой. Я потягиваю мохито.

Много говорим про учёбу и то, кто как с кем познакомился. Я вкратце пересказываю, откуда узнала Соню. Что-то про наших общих друзей и то, как мы ходили в бассейн. Толик меня спрашивает, каково было первое впечатление. Я отвечаю, что оно было хорошим, но потом были моменты, когда мне хотелось убить её, а труп сбросить в сточную канаву и поджечь. Сразу добавляю, что это шутка. Хотя это правда. Я про такие моменты, когда она меня троллит, а Соня постоянно меня троллит. Помню как сейчас тот момент: солнечный день на Невском, когда она взяла мою руку в свою тёплую ладонь и предложила бросить парней и пойти гулять вместе. Как только я согласилась, она сразу сказала: «А я пошутила». Тогда я добавила, что тоже пошутила. Мы посмеялись. Странно, с тех пор прошло почти два года, и мы живём вместе, спим в одной кровати и у нас типа дружба, но она до сих пор позволяет себе такие двусмысленные шутки.

Помню, недавно я спросила её, удобно ли целоваться с брекетами. Соня ответила скромно: «Не знаю, я ещё не пробовала», — и застеснялась. Я тоже застеснялась. Мне хотелось предложить ей попробовать прямо сейчас. Мы сидели на кровати рядом. Если бы она согласилась, я бы ответила: «А Я ПОШУТИЛА», и это было бы Самое Крутое Отмщение в моей жизни. Но я сказала «давай загуглим», и мы загуглили. Оказалось, не очень влияют, если вам интересно. Моя симпатия к ней стала принимать новый облик: мне надоели взаимные насмешки, теперь мне нравится заботиться о ней, поддерживать. Ещё мне нравится её запах. Иногда, заглядывая в шкаф, я чувствую, как пахнут её футболки, и борюсь с желанием положить в них лицо. Но это никому знать не обязательно. И ты забудь.

Так что вернёмся за стол. Мы беседуем про кино и кинотеатры. Никита говорит, что любит во время фильма поворачивать голову и наблюдать реакцию того, с кем он пришёл, ему интересно попытаться чувствовать, как другой человек. Считаю, это хорошо. Почему-то представляю нас в кино вдвоём, как мы сидим рядом в своих похожих свитерах. И в зале больше никого.

Никита жалуется, что хочет текилы. Соня предлагает купить. Типа, ему же нет двадцати одного года, поэтому она закажет, а он выпьет незаметно от официанта. Но Никита не сразу понимает схему, думает, что это она ему предлагает самому себе заказать текилы, и серьезно говорит:

— Мне нельзя.

— Почему? — не понимает Соня.

— Потому что мне ещё нет двадцати одного.

Мы с Соней переглядываемся и начинаем смеяться в голос, а фраза «Мне нельзя!» становится мемом вечера.