– Скажете еще, синьор! У каждого флага… Неправда это, не видел.

– А каких видели?

Пес у ног могильщика поднял голову и внимательно поглядел на незваных гостей.

– Еще и этот! – синьор Бевилаква сердито засопел. – Собака, я вам скажу, странная. Не лает никогда, зато если завоет, то хоть святых выноси. А еще сразу в двух местах оказаться может, скажем, здесь при могилах и на склоне, где дорога на Кавеозо.

– Значит, не видели? – улыбнулся князь. Бригадир пожал пухлыми плечами.

– Далась вам эта нежить, синьор. Видел, не видел… Это, знаете, частности. А я вам сразу по сути. Добрые люди в нашей Матере после заката на улицу ни ногой. И недобрые тоже. Вот и вы так поступайте, и все в порядке будет. А то некоторые характер свой показывали, так их до сих пор ищут, найти не могут.

Пес лег прямо в пыль и принялся искать зубами блох.

Он очнулся от боли. Приподнялся на локтях, попытавшись поднять тяжелые, словно свинцом налитые веки. В зрачки ударил желтый электрический огонь, и Лейхтвейс невольно зажмурился. Пахло химией и сырым камнем.

– Порядок, – проговорил по-немецки незнакомый голос. – Крепкий парень! Сегодня пусть полежит, а завтра можете спрашивать о чем угодно. Только по голове не бейте, у него легкое сотрясение.

– Не пугайте нашего гостя, доктор. Мы же не «стапо» в конце концов.

Рената…

Глаза он все-таки сумел открыть и сразу увидел белый халат и шприц в чьих-то руках. Чуть выше – грубо побеленный потолок и лампа под железным колпаком.

Белый халат исчез, и над ним склонилось знакомое смуглое лицо с чуть раскосыми карими глазами.

– Лежи, Таубе! Считай, что у тебя сегодня отпуск. А я рядышком посижу. Ты не против?

Негромко лязгнуло железо.

– Дверь, – пояснила девушка. – Давно петли не смазывали. Потом осмотришься, а пока головой не верти, побереги себя. Это Альберт виноват, ударил сильнее, чем требовалось. Он вообще-то ликвидатор, не привык оставлять живых.

Лейхтвейс протянул руку и нащупал матрац. Под головой подушка, на ногах одеяло. Верхней одежды нет, под левым локтем, там, где вена, легкое жжение. Шприц… Наверняка укололи какую-нибудь гадость.

В висках плескалась боль, но думать он уже мог. Мелкие осколки, покружив среди серой тьмы, беззвучно сложились в простую и ясную картинку.

Плен. Провал. Всё…

Рената внезапно улыбнулась.