— Виски, ягодка моя, я всегда знал, что когда-нибудь это случится! Ты себе не представляешь, ягодка, как долго я мечтал об этом!

— Отлично, — деловито отозвалась женщина, — значит, сложностей у нас не возникнет, — она открыла заднюю дверь в своей спальне, ведущую в маленькую потайную комнатку, где на узкой кровати хрипел и метался окровавленный мужчина.

— Да это же…

— Тссс! — Виски зажала рот Хойбуру.

— Буду молчать, как жареный гусь! — пообещал Хойбур, умудрившись воспользоваться моментом и чмокнуть женскую ладонь, — но ведь он же…

— Да, — мрачно кивнула Виски, вновь не дав полугному договорить, и незаметно вытерла жаркий поцелуй о юбку, — а ещё он ранен, и его ищут гвардейцы. Подержи его, пожалуйста, чтобы я смогла обработать рану.

— Ты с ума сошла, ягодка? Он же порвёт тебя, как только подойдёшь, и мне не удержать его, когда он…

— Этого не будет. Я дала ему отвар, он замедляет… этот процесс, — аккуратно подобрав слова, ответила женщина. — Замедляет, но не останавливает. Он уже не узнаёт меня и, скорее всего, убьёт, когда я подойду ближе, если рядом не будет тебя, чтобы помочь мне, — Виски метнула в Хойбура кокетливый взгляд из-под полуопущенных ресниц.

— Так в чём же дело, ягодка? Делай, что там тебе нужно, я подсоблю! — зардевшийся от удовольствия Хойбур перехватил секиру поперёк длинного древка и, улучив момент, перекинул его через горло мужчины, прижав его затылок и шею к кровати, а макушку — к своему животу.

— Никуда не денешься, братец, — пропыхтел полугном, преодолевая звериное сопротивление раненого мужчины, обеими руками вцепившегося в секиру.