Неприятным сюрпризом для немцев стало минное поле, на которое наскочил танковый взвод лейтенанта Рихтера, наступавший на левом фланге. Сразу три машины были выведены из строя, а остальные спешно обходили это опасное место. Во время выполнения этого маневра два танка получили повреждения и встали, так и не дойдя до переднего края русской обороны, пораженные огнем противотанковых батарей, чудом уцелевших во время немецкой артподготовки.

Примерно такие же потери понесла рота капитана Крауха, наступавшая в центре. Перекатив через полуразрушенные русские окопы, немецкие танкисты смело двинулись вперед, посчитав дело сделанным, но это оказалось не совсем так. Засевшие в окопах советские солдаты при помощи пулеметно-автоматного огня сделали все, чтобы как можно дольше задержать и отбросить идущие вслед за танками наступающие цепи вражеской пехоты.

Очень сильно в отражении атаки врага помогала засевшим в окопах пехотинцам советская артиллерия. Упорно молчавшая во время артобстрела, она потом сумела быстро создать заградительный заслон перед атакующими порядками немцев, благо артиллерийские корректировщики уцелели вместе со своими аппаратами связи.

Конечно, всего этого оказалось недостаточно, чтобы полностью сорвать атаку солдат, привыкших побеждать благодаря хорошей выучке и сплоченности. Оборона противника была прорвана, немецкие пехотинцы заняли завод, а точнее, то, что от него осталось. Об одержанном успехе немедленно доложили наверх, но, как оказалось, радость была преждевременна. Не прошло и получаса, как противник предпринял мощную контратаку, и немцы были вынуждены отойти на исходные позиции.

Развернулась ожесточенная схватка, за время которой руины завода и прилегающая к нему территория по нескольку раз переходили из рук в руки. К концу дня линия противостояния пролегала по северной окраине завода, который оказался в руках немцев, но все дальнейшие попытки продвинуться в глубину советской обороны окончились провалом. Ушедшие в прорыв немецкие танки наткнулись на позицию зенитных орудий, которые в клочья разнесли пять машин. Столько же подбили стоявшие в засаде советские Т-34, и, получив столь яростный отпор, танки капитана Крауха поспешили ретироваться.

С неменьшей силой и упорством развернулась борьба в районе Пулкова. По своему накалу и кровопролитию она не уступала боям под Колпино, однако ни массированный артиллерийский удар с участием «Карла» с его калибром 600 миллиметров, ни налет пикирующих бомбардировщиков, ни моторизованные подразделения гренадерского полка дивизии «Великая Германия», успевшие прибыть под Ленинград, не смогли сломить сопротивление советских солдат. Благодаря быстрой маневренности и слаженным действиям, с началом артобстрела они без потерь отошли на вторую линию обороны, и весь могучий удар противника пропал даром.

Когда же ценой огромных потерь немцы смогли прорвать передовую оборону и попытались продвинуться вперед, то попали под фланговый удар танковой бригады, состоявшей из танков КВ и Т-34. Их атака была столь неожиданна и сильна, что гренадеры были вынуждены отступить, чтобы не быть уничтоженными огнем русских танков или раздавленными их гусеницами.

В этот день немцы трижды атаковали под Пулковом, но ни взять высоты, ни прорвать оборону советских войск им не удалось. Всего, чего они достигли ценой серьезных потерь – это захват передовой линии советских траншей. Общее продвижение немецких войск как под Пулковом, так под Колпино не превышало одного-двух, максимум трех километров, которые в докладе Кюхлера Гитлеру чудесным образом превратился в пять-шесть километров.

Впрочем, эта лукавая метаморфоза мало помогла фельдмаршалу в защите от гнева фюрера.

– Вы бездарно топчетесь на одном месте, Кюхлер! – негодовал Гитлер. – У вас такие возможности разнести оборону русских в пух и прах, выйти к Неве, а вы непонятным образом не можете использовать свои козыри. Наступать, наступать и ещё раз наступать, так и передайте своим генералам!

– Но большевики оказывают упорное сопротивление, мой фюрер. Несмотря на голод и лишения, они смогли создать крепкую оборону, которая мало в чем уступает укреплениям Вердена. Нам приходится с боем отбивать у них каждый метр этого лабиринта траншей и окопов. Кроме того, русские смогли сохранить производство тяжелых танков КВ в Петербурге и отправляют их на передовую прямо из цехов заводов… – стал оправдываться Кюхлер, но Гитлер хорошо знал цену этих слов.

– Если этот танковый завод стоит у вас как кость в горле, уничтожьте его. Артиллерии для этого у вас в избытке, – угрожающе рыкнул в трубку фюрер, – а против русских танков, что намяли вам бока, бросьте самоходную артиллерию полицейской дивизии СС. Они отлично справились со средними танками русских, отражая их наступление, справятся и с тяжелыми машинами. Как показал опыт недавних боев под Ржевом, самоходные орудия отлично сражаются и с Т-34, и с КВ.

– Переброска танкового полка дивизии СС серьезно ослабит нашу оборону в «бутылочном горле», – заикнулся Кюхлер, чем вызвал новую волну раздражения со стороны фюрера.

– Надо уметь рисковать ради победы! Снимите полк дивизии СС и замените его венграми, испанцами, бельгийцами. Их у вас там полным-полно! Чего жалеть жизни этих дармоедов, когда на кону стоит взятие Петербурга! Этот гангренозный очаг большевистской заразы на нашем теле!

Кюхлер вновь захотел заикнуться относительно финнов, но интуитивно почувствовал, что эту больную мозоль сейчас лучше не тревожить.

– Ударьте по ним как следует! Ударьте, и этот ваш русский Верден рухнет как колосс на глиняных ногах! – напутствовал фельдмаршала Гитлер, и, получив столь возбуждающий ментальный заряд, тот стал действовать.

В тот же вечер перед генералом Мортинеком была поставлена задача огнем осадной артиллерии уничтожить Кировский завод, выпускавший тяжелые танки. Одновременно с этим был отдан приказ полицейской дивизии СС отправить под Колпино два батальона самоходок, получив взамен два полка из венгерской дивизии.

Следуя приказу фюрера, Кюхлер также произвел замену части соединений 170-й пехотной дивизии, прикрывавших подступы к Мге, хорватской бригадой и одним венгерским полком. Одновременно с этим Кюхлер отправил в район Арбузова и Анненского испанскую дивизию генерала Эмилио Эстебана.

Свои действия Кюхлер объяснил начальнику штаба генералу Хассе следующим образом:

– В таком серьезном наступлении от этих союзников мало толку, но вот в обороне они стоят хорошо. Цепко, дерутся как черти…