Видя, что атаки Синявинских высот обернутся большими потерями, генерал Рокоссовский, несмотря на требование Мерецкова вернуть взятую с Мгинского направления артиллерию, увеличил число стволов для поддержки наступающей пехоты. Кроме этого, он приказал при атаке применить хорошо показавший себя при прорыве обороны врага тактический прием.

Вновь пехотинцы были подняты в атаку, не дожидаясь конца артподготовки. Руководимые специальными офицерами-корректировщиками, советские артиллеристы обстреливали передовые позиции немцев до тех пор, пока расстояние между вражескими траншеями и атакующими цепями пехоты не сократилось до ста – ста пятидесяти метров. Только тогда корректировщики перенесли огонь в глубину обороны противника.

В этой атаке очень много зависело от четкости взаимодействия танков и пехоты. Как ни старались артиллеристы подавить все огневые точки вражеской обороны, часть их все же уцелела, и когда красноармейцы бросились в атаку, навстречу им ударили пулеметы. Попав под вражеский огонь, пехота моментально залегла, но ей тут же на помощь пришли танки огневой защиты. Быстро определив местоположение дзотов противника, они принялись заливать их струями жидкого огня.

Так как все немецкие дзоты для защиты были обложены толстым слоем торфа, уже через несколько минут они были охвачены огнем, и пулеметные расчеты не столько вели прицельный огонь, сколько боролись с языками пламени, тратя на это столь важные минуты боя. Увидев, что вражеские дзоты замолчали, советские солдаты дружно бросились в атаку и при помощи гранат подавили огневые точки гитлеровцев, которые были очень напуганы видом танков огневой защиты. Не успев занять свои передовые траншеи, они в страхе разбегались перед мечущими огонь бронированными чудовищами. Как ни пытались немецкие офицеры остановить своих солдат, им это не удалось сделать, и они отступили.

Попав под натиск советских штурмовых групп, казавшаяся крепкой и монолитной оборона противника меньше чем за час прекратила свое существование. Первой была взята высота 50.1, затем советские пехотинцы заняли высоты 43.3 и 45.9, а к середине дня полностью очистили от неприятельских солдат весь поселок Синявино.

Успеху этой атаки во многом сопутствовал тот факт, что в ночь перед атакой немецкие гаубичные батареи, находившиеся на Синявинских высотах, были подвергнуты воздушной атаке. Налет этот был хорошо подготовлен, пилоты хорошо знали, куда им лететь и какие цели бомбить. Но ночью в небо поднялись не грозные Ил-4 или быстрые и маневренные Пе-2, а маленькие бесшумные тихоходы У-2. Именно благодаря их точечным бомбовым ударам, артиллерия противника была заметно ослаблена и не смогла оказать существенную помощь своим солдатам в отражении атак советских войск, как прежде.

Под натиском сил Волховского фронта фашистская оборона стремительно трещала, но у противоположной стороны были козыри, способные серьезно повлиять на весь ход сражения. Оказавшись в сложном положении, фельдмаршал Кюхлер решил начать операцию «Сияние», не дожидаясь подхода из Крыма соединений 30-го армейского корпуса. Их фюрер разрешил перебросить под Петербург, считая возможность наступления советских войск в Керчи и Севастополе маловероятной.

– Начать боевые действия в Крыму, когда их черноморские порты находятся под угрозой захвата наших армий, это верх безумия! Сталин никогда не пойдет на это, и потому мы можем себе позволить подобный шаг. Генерал Фреттер-Пико слишком много времени провел под теплым южным солнцем, пусть для сравнения почувствует прелести холодной свежести севера. Ученые люди говорят, что подобный контраст полезен… – ехидно объяснил Гитлер свое решение.

Кроме живой силы, у Кюхлера были проблемы со снарядами для осадной артиллерии. Гаубицы и мортиры, выделенные ОКХ, уже прибыли к своему местоназначению, но боеприпасы к ним не успели доставить в нужном количестве.

В иное время фельдмаршал ни за что бы не начал наступление на хорошо укрепленные позиции противника, но сейчас он стал горестным заложником чужих решений. Впрочем, где-то в глубине души Кюхлер был согласен с Гитлером, требовавшим от него энергичных действий. Ведь одним хорошим ударом можно было разом перечеркнуть все предыдущие успехи противника.

Главным направлением удара, нанесенного Кюхлером, были Пулково и Колпино. Именно в этих местах год назад споткнулся фон Лееб, пытаясь захватить Ленинград, и теперь фон Кюхлер намеревался взять реванш.

Сказать, что Пулковская высота подверглась массированному артиллерийскому удару, значит не сказать ничего. Легендарная высота буквально утонула в непрерывных огневых сполохах разрывов немецких снарядов. Казалось, не было метра, куда бы не упал смертоносный гостинец, уничтожавший все живое вокруг в радиусе десяти метров.

От многочисленных мощных разрывов немецких снарядов земля ходила ходуном. Поднятая взрывом почва не успевала оседать вниз, как очередной взрыв вновь подбрасывал её в воздух. Немецкие, чешские и французские крупнокалиберные гаубицы методично перемалывали передовые рубежи советской обороны Пулково.

Схожая картина была и под Колпино. Немецкие осадные батареи нещадно молотили по городку и его легендарному Ижорскому заводу, стремясь разрушить и сравнять с землей все то, что не смогли уничтожить прежде. Свою лепту в обстрел советских позиций внесла самоходная мортира «Тор» калибром 540 миллиметров. Выпущенные этим чудовищным орудием восемь фугасных снарядов полностью превратили находящийся вблизи передней линии обороны Ижорский завод в груду дымящихся руин.

Для того чтобы эта установка могла бить с расстояния в десять километров, были применены специальные облегченные снаряды, но и от них последствия обстрела были ужасными. После каждого взрыва в земле оставались огромные воронки до трех-четырех метров глубиной и шести-семи в диаметре.

Около двух часов продолжался обстрел советских позиций, после чего немецкие войска перешли в наступление. Главной ударной силой противника были танки T-IV с 75-миллиметровым орудием, но, к огромной досаде Кюхлера, их было мало. А без мощного бронированного кулака было трудно рассчитывать на быстрый прорыв обороны противника.

К тому же русские отказались от прежнего, вытянутого в тонкую линию, рубежа противотанковой обороны. Теперь немецким танкам противостояла компактная оборона, состоявшая из передних и отсечных рубежей. Мощный артобстрел русских позиций, конечно, нанес им определенный урон, но в целом хорошо замаскированные противотанковые батареи остались грозной силой, способной если не остановить наступление врага, то нанести ему серьезный урон.

Когда танки вместе с пехотой пошли в атаку, искромсанные и исковерканные траншеи русской обороны встретили их огнем. Там, где по понятиям немцев ничего не могло быть в принципе, вдруг оживали пулеметные расчеты. То там, то сям раздавались автоматные очереди или скороговоркой заговорили скорострельные винтовки. По мере приближения танков противника обозначили свое присутствие противотанковые орудия, и все это говорило о том, что быстрой прогулки у немецких солдат сегодня не получится.

Будь в распоряжении немцев не два потрепанных батальона танков и бронемашин, а полноценный танковый полк с артподдержкой в придачу, возможно, они бы смогли в этот день прорвать оборону противника и выйти туда, куда им было положено выйти согласно планам наступления. Однако они атаковали тем, что было, и потому не смогли выполнить задачу дня.

С первых минут наступления выяснилось, что немецкие соединения были плохо подготовлены к штурму русских позиций. Оборона противника оказалась более разветвленной и глубокой, чем предполагалось ранее.