– Просто я поняла – он такой и другим быть не способен. А раз так, то надо либо не обращать на это внимания, либо расстаться со своей мечтой выйти за него.

– Как я понял, на практике было и то и другое.

– Было.

– Почему от него не хочешь родить?

– Принципиально! Я же объясняю – хочу родить от любимого. А он кто?

– Идеальный сексуальный партнер, – изрек Михаил.

– Вот именно. И ничего больше.

– Ну, это совсем не мало! Для многих такое – предел мечтаний!

– Да, но не для меня.

– Ясно. Тем более, что ты можешь пользоваться его услугами и комбинировать с другими.

– Совершенно верно.

– Ну что ж, тут у вас все получилось по уму. И роман. И его продолжение. Грех жаловаться.

– Я не жалуюсь. Но ведь это – только малая часть жизни.

– Что верно, то верно. Зато, как говорится, в духе современности. А я несколько старомоден.

– Ладно, старомодный, хватит рассуждать. Лучше иди ко мне!

Галя привстала, нашла губами его губы и одновременно взяла в руку его еще до этого восставший перпендикуляр. Снова надо было решать, до каких рубежей он себе позволит отступить от осознанного допустимого.

– Встань надо мной, – скомандовал Михаил с решительностью, какой сам от себя не ожидал.

Галя немедленно повиновалась, точно этого только и ждала.

Да, наверное, ждала, если стремилась делать все, что он желает. Со стороны это можно было счесть за гармонию, но Михаилу ничего подобного даже не приходило в голову. Для него это была приятная работа и приятные впечатления от женщины, имевшей как будто все, что требовалось для удовлетворения и эстетического и полового чувства, но так и не могущей преодолеть границу, за которой проступает мир счастья. Она удовлетворяла его прихоти, он удовлетворял ее жар, все более распаляя ее, но все равно это был лишь захватывающий спектакль – спектакль как будто бы о любви, но, тем не менее, не сама любовь. Галя очень старалась доказать, что ее речи о любви не выдумка, и в убедительности, с точки зрения страсти, ей нельзя было отказать, но общей ауры, вмещающей и поглощающей их в себя, растворяющей их в себе так и не возникло ни на минуту, ни на несколько секунд. Михаил даже чувствовал себя виноватым в том, что он, в отличие от Гали, и не думает со своей стороны вложить в создание иллюзии столько же, сколько вкладывала она. А ведь в прошлом иногда такое старание возникало с не очень любимыми женщинами, искренне захваченными чувством к нему. И в том, что сейчас этого не было, Михаил видел еще одно свидетельство того, что и Галя работала без любви и в лучшем случае старалась внушить мысль о реальности своего захватывающего чувства не только ему, но и себе.

Наконец, Галя содрогнулась в последний раз, и все еще постанывая, вытянулась рядом с ним. Из лона волнами изливалась жидкость, которую она так старалась соединить с той, что мог извергнуть в нее он. Михаил достал бумажную салфетку и протянул женщине.