– Биологически так было бы правильней.

– Ну, а если бы я попросила, ты бы согласился?

Михаил помрачнел.

– Для меня это слишком сложный поступок, – сухо ответил он.

– Почему? Разве трудно?

– Трудно, хотя речь идет не о постельных трудах.

– Тогда в чем дело?

– Понимаешь, я однажды уже побывал в подобной роли. Тогда казалось – и впрямь, чего мне стоит помочь женщине получить то, что она хочет. Тем более, она ни на что другое от меня не рассчитывала, сказала, что будет растить и воспитывать ребенка сама.

– И что, обманула?

– Ничего не обманула. Но в том-то и фокус, что с зачатием для мужчины совсем не обязательно все заканчивается. После родов женщина оказывается лицом к лицу с проблемой, которую раньше в полной мере себе просто не представляла. Появление у нее на руках ребенка, которого некому, кроме нее, защитить, в то время, когда он такой хрупкий и уязвимый, ввергает ее не то что в испуг, а в самый настоящий панический ужас. Ей страшно оставить его без какой-либо страховки. И о ком она тут может вспомнить? Наверное, прежде всего об отце ребенка. И дело не в том, что она хочет добиться пересмотра прежнего договора в свою пользу – вовсе нет. Она просит для ребенка. Это он взыскует участие отца. И вот тогда ты начинаешь понимать, что раз уж ты стал орудием Создателя в приятном и необременительном акте творения новой жизни, то поневоле соприкоснешься и с другими последствиями своего участия в творчестве, хотя ты ничего не обещал и тебя ни о чем другом не просили.

– Ты любил эту женщину?

– Нет.

– А она?

– Да.

– Ты поэтому согласился?

– Я ее все-таки уважал.

– За ее выбор?

– Нет. Саму по себе.

– А сколько сейчас твоему, в смысле – ее ребенку?

– Сейчас посчитаю. Двадцать пять.