Мое настроение тоже поддалось пессимизму. Вдруг Лютерия мне сделалась обузой, тяжелой и обременительной ношей. Хватит ее терпеть! Что я, нянька ей что ли? Чик–чирик ее и баста! Чуть отступив назад, я надавил Настурции на голову, и подсечкой скинул в овраг – чтоб не мешала, занудная бабенка. Перевернув Лютерию лицом к себе, я обнажил Альдбриг.
– Калеб, это все Дроторогор! Сопротивляйся… – прошептала она, придавливая сумку с лапой Бога–Идола к животу.
– Все! Никаких «Калебов и Дроторогоров, хлебов и творогов»! Ты мне шибко надоела, смекаешь? Опостылела, как горькая редка! Ага? Поэтому я перережу тебе горло!
Я приставил меч к шее Лютерии. Ну а, что? Возись тут с ней, выхаживай, заботься! А может мне еще жениться на ней, нет?
Мою щеку обожгло прикосновение металла. Я приложился к ней пальцами – из неглубокой раны текла кровь. Беспощадное наваждение, ниспосланное на меня гадкой культей Дроторогора, покинуло меня так же быстро, как и до этого нашло. Настурция, отдуваясь, выбралась из оврага.
– Лютерия, прости меня! Это…
– Калеб, я тебя!… – угрожающе крикнула мне колдунья.
– Калеб, если ты сейчас вновь поднимешь свой меч на эту женщину, то второй мой «выстрел» угодит тебе точно в лоб.
Я обернулся. На дереве в десяти футах от меня сидел… эльф. Да, да! Эльф! Я сразу понял, что это именно он! В зеленой облегающей броне, камуфлирующей его в кроне ясеня, с длинным луком и серповидным мечом за плечом, с каскадом золотых волос, с ясными голубыми глазами, тонкими губами и слегка заостренными ушами. Эльф лучился молодостью, ловкостью и статью. Его движения несли в себе кошачью грацию и внеземную пластичность.
– Со мной все в порядке, – завороженно отозвался я. – Это все Дороторогор. Он по очереди толкает меня и моих друзей на гнев.
– Дроторогор? – переспросил эльф.
Я поправил на запястье переводчик–фенечку Бертрана. Без нее, наверное, мы бы не смогли общаться. Спасибо тебе, Рыжая Колючка!
Эльф расслабился и упал с дерева спиной вниз. Я испугался, что он разобьется, но этого не случилось. В последний момент эльф перекувырнулся, и как ни в чем не бывало встал на ноги. Он кивнул Настурции и плавно подошел ко мне.
– Ты сказал, что Дроторогор манипулирует вами. Как?
– Если не вдаваться в подробности, то он частично принужден идти вместе с нами, – печально улыбнулся я.
– В моей котомке рука, отсеченная у Бога–Идола принцем Легией, – промолвила Лютерия.
Смерив меня испытывающим взглядом, эльф бережно взял магистра Ордена Милосердия под руки и усадил на замшелый валун. Чуткие пальцы коснулись сумки – та вздрогнула, и эльф отшатнулся.
– Зачем вы несете с собой Вековечное Зло? – сощурившись, спросил он.
– Поверь, не ради собственного удовольствия, – ответила ему Настурция, оправляя блузку. – Если кратко6 Дроторогор вернулся в Мир и хочет уничтожить всех и вся. Я, Калеб и Лютерия, а изначально с нами еще были Альфонсо и Дурнбад, отправились в Великий Лес, чтобы отыскать Тумиль’Инламэ – город эльфов, а в нем Филириниль, меч принца Легии, подаренный ему богиней Сирвиллой. По преданию в Полдень Игл Филириниль Легии смог отрубить у Дроторогора, неуязвимого для обычного оружия, его лапу. Мы выяснили, что после победы Харальда и Легии над Хрипохором «обрубок» Дроторогора нельзя было ни сжечь, ни уничтожить как–то иначе. Что культя Бога– Идола так возненавидела своего «отсекателя», что вечно стала указывать на него своим отвратительным перстом. Лапу Дроторогора закопали под курганом в Малахитовом Дворце, который потом под ее воздействием выгорел и превратился в Тлеющую Чащу – химерическое и смрадное лихолесье. Ради спасения всех Королевств и всего Мира мы выкопали лапу Бога–Идола, и пошли вслед за ней, как за ориентиром. К Легии и его Филиринилю. Мы нуждаемся в легендарном мече, чтобы вновь выдворить Дроторогора за пределы Реальности.
– Меня зовут Салидас Аторэ, я – сын принца Легии, внук Пиримиэля, правнук короля Кириана и Лузановиэля Аторэ. Я последний отпрыск Зеленого Королевства и хранитель того, что раньше называлось Тумиль’Инламэ. Вы почти дошли до него, – помолчав, сказал эльф.