«Какова она, это жизнь, что влечет меня вдаль?

Каков он, этот дом, где не могу я остаться?

Каково оно, приключение, зовущее в путь?

Моё сердце полно, когда ты рядом со мной»

Л. Маккеннитт

Это вторая книга, повествующая о Калебе Шаттибрале и его друзьях.

Посвящается моим вдохновителям и учителям прекрасного: Г. Лавкрафту, Р. Сальваторе и Л. Маккеннитт, а равно и всем тем, кто прошёл Свой путь через Тьму к Свету, и не сломался.

С благословения Вселенной, я начинаю…

Глава 1. Цена жизни

Я очнулся под водопадом света. Солнце, льющееся через дыру в узорчатом своде, ласкало мне лицо и заливалось за воротник. Этакие приятные тёплые обнимания. Сам я, по–видимому, лежал в крайне неудобном положении – руки под спиной, ноги перекрещены. Конечности изрядно затекли, однако тело, вопреки этому, пребывало в состоянии умиротворения и какой–то лёгкости. Мне было хорошо и более того, радостно. Отчего в груди так весело прыгают зайчики? Стоп. Я же умер. Я не могу быть живым. Всего несколько мгновений назад свершилось Пророчество Полного Круга – древнее предсказание о победе сил Добра над силами Зла. Аватар Ураха, Бога Света, уничтожил Тауруса Красного Палача – могущественного человекоподобного козла, немезиду Десницы Девяносто Девяти Спиц. Таурус, он же Первый из Круга Смерти, был испепелён яркой божественной вспышкой, которая пронзила Бытие. Вселенская Прореха тут же заглотила меня в своё нутро, где я и… погиб? Нет. Я жив. Но почему? Мне ясно виделись звёзды, тёмный туннель и нестерпимо блистающий в нём конец. Я летел туда, стремился стать искоркой, хотел приобщиться к Замыслу. Я чувствовал нечто грандиозное… Однако что–то пошло не так. Сознание вернулось ко мне там же, где до этого покинуло – в громадной полой статуе Ураха, находящейся под хрустальным куполом Гамбуса, – миниатюрного загадочного мира. Так и что? В голове роятся миллионы вопросов, но прежде чем искать на них ответы, надо хотя бы подняться.

Я высвободил руки, согнулся дугой, после чего встал. Машинально подобрав сумку, завалившуюся под обломки камня, и откатившийся чуть поодаль от неё Лик Эбенового Ужаса – посох, доставшейся мне в награду за победу над Милтаром Бриззом в башне Мил’Саак, я направился к обугленному пульсару – крупной волнистой звезде, расчерченной на полу. Именно на ней, при помощи сосудов–хранителей, Таурус пытался извратить Пророчество Полного Круга. На обсидиановых столбах, к которым были прикованы герои древности, ныне остались висеть лишь пустые цепи, испещрённые отталкивающими кривыми символами. В середине пульсара, где до этого в прозрачной чаше вертелась смарагдовая змея Десницы Девяносто Девяти Спиц, теперь подрагивала глянцевая клякса–вуаль. Я содрогнулся – в неё засосало вопящего Тауруса, а следом и меня. Сейчас непроглядная чернота дышала затаённым покоем, но каждый дюйм моей кожи ощущал всю мощь и непростительную гибельность её существования. Только опусти в разлом ногу и обратно достанешь уже аккуратно отрезанную культю. Я боязливо, но не без присущей мне задумчивости, смотрел в чуждую всему космическую прорезь, а ладонь сама собой приводила одежду в порядок. Пальцы задели по мечу – Альдбриг на поясе. Здорово, что он не потерялся. Ноги повели меня прочь от пульсара, к тому, кто ещё вчера был воплощением страха и сеятелем страданий, к Фарганорфу. Дракон–лич возлежал у лестницы кучей разбитых костей. Его серповидные когти и баснословно острые клыки отливали пергаментной белизной. Хищная, лишённая плоти морда навсегда вывернулась под неестественным углом. Созерцая распахнутые настежь челюсти и выпуклые надбровные дуги, я отметил про себя уникальность зрелища. Когда ещё доведётся поглядеть на останки дракона? Вместе со счастливо сгинувшим лихом пропала и тысячелетняя мудрость. Старейший Вирм Севера не имел в себе ни капли жалости, но вот парадокс, – когда Таурус сплетал Высшую Магию, он не стал цепляться за угасающую жизнь, а, напротив, в виде всезжигающей энергии передал её мне. В тот момент я одновременно выступил в роли преобразователя и проводника. Энергия перековалась во мне в заряд, которым я швырнул в опростоволосившуюся Эмириус Клайн. Я попал. Кульминационная развязка и занавес! Опять вылезают эти вопросы: зачем Фарганорф так поступил, и как, тролль побери, я очутился в рядах тех везунчиков, что в сказках ложатся в могилу лишь для того, чтобы потом вновь вернуться на сцену событий?

Потирая переносицу, я направился к дальней стенке развороченной залы. Здесь, за низеньким отгораживающим бортиком, в полукольце, громоздились столы, шкафы, комоды и прочая мебель с разнообразными книгами и замысловатыми предметами. Из–за аляповатых ваз с красными цветочками выглядывала кровать. Своеобразное жилище себе выбрал Нолд Тёмный. Я сел в резное кресло и, подперев рукой подбородок, погрузился в размышления. Эмириус Клайн, Джед Хартблад, Цхева, Нолд Тёмный, Таурус, Урах – все исчезли из Гамбуса, а я и Фарганорф – нет. Этому должно быть объяснение. Неужели Вселенная считает, что я для чего–то ей ещё пригожусь? Я усмехнулся. Ферзи в шахматах ценятся на вес золото. Но я- то – пешка! Так, плюнуть и растереть! Таурус верховодил мной словно марионеткой на детском спектакле кукол. Я подал ему на блюдечке сосуды–хранители и едва не стал свидетелем его кровавого триумфа. При мысли о том, что могло случиться, у меня начинают дрожать поджилки. Если бы Пророчество Полного Круга грянуло так, как задумывал Таурус, то Урах был бы убит, а наш мир потонул бы в огне, принесённом гогочущими легионами Десницы Девяносто Девяти Спиц. Однако… спицы… Матрона Тьмы уверяла меня, что Бог Света не тот, за кого мы его принимаем. Конечно, она много лгала мне и умело играла, но кое–что, мне кажется, в её словах было правдиво. Является ли Урах неподдельным Богом Света и величайшим корчевателем потусторонней скверны или в том, что произошло, отразилась только его благообразная личина, наклеенная на облик истинного «Я» – глумливого и чрезвычайно хитрого Князя Десницы Девяносто Девяти Спиц? Мне никогда не узнать этого. Да и так ли это теперь важно? Наверное, я застрял в Гамбусе на веки вечные.

А мои друзья? Что с ними? Я поскрёб ногтем по столешнице. Бертран Валуа и Альфонсо Дельторо – закадычные приятели моей бесшабашной молодости и по совместительству завсегдатаи клуба «Грозная Четвёрка»! От вас нет весточек уже много лет. И столько же вы не получали их и от меня. Проходя через перипетии этого, без сомнения, самого опасного приключения в жизни, я понял, как соскучился по вам. Ах, если бы я только мог черкнуть письмецо и отправить его в Энгибар или в Магика Элептерум… Под локтем у меня чернильница, но пиши – не пиши, никакая птица не преодолеет заслон Гамбуса. Фарганорф, Искривитель Реальности – единственный, кому это было по силам, заснул и более не проснётся. Так близко и так неимоверно далеко, за пределами хрустального ободка, в Килкваге, не находит себе места от волнения дорогая моему сердцу компания. Я прямо вижу, как в ожидании меня озадаченно шевелит усиками Снурфи – мой любимчик, чёрный таракан, как хмурит полосатый лоб Мурчик – серьезного характера кот, как Дурнбад – бесстрашный гном, меряет шагами пол и бормочет ругательства на лундулуме, как Грешем – мой горе–ученик стискивает рукоятки коротких мечей, как Серэнити – Великий инквизитор Иль Градо тихо, почти про себя, читает молитвы и нервно крутит в латной перчатке амулет Ураха, и как Эмилия… Эмилия, моя подруга, от переживаний она сходит с ума. В её изумрудных широко распахнутых глазах медленно–медленно набираются слёзы отчаяния. С каждой канувшей в прошлое минутой нежнейшая душа колдуньи даёт новую трещину… Прости, моя родная, я не могу дать о себе знать, что за жребий мне выпал, а ты не в состоянии поведать мне про свой.

Жаль, что я сейчас не рядом с ней… рядом со всеми ними. Интересно, закрылись ли червоточины – порталы, выплёскивающие орды демонов из бездны, или моя теория на счёт того, что Таурус был их распространителем и неким стабилизирующим звеном, оказалась неверной? Я поспособствовал отсечению у Десницы Девяносто Девяти Спиц её мерзопакостной верхушки, но, ведь известно, что перерубленный червяк – это уже два червяка. Или нет? Пару месяцев назад, когда вся эта кутерьма с Десницей Девяносто Девяти Спиц только–только распалялась, старая экс–королева Элизабет Тёмная и её невестка – действующая королева Констанция Демей накидали мне кучу заданий: закрыть червоточины, отыскать похищенного принца Фабиана и Корону Света, а также восстановить, по возможности, целостность трещащего по швам Соединённого Королевства. За большинство из заданий я так и не взялся, не успел, впрочем, погибель Тауруса, скорее всего, принесла свои плоды. Я почему–то в этом уверен.

Я откинулся на спинку кресла. Мысли, мысли, мысли, были бы вы конструктивными, а то вы так, просто пиявки–мучители. Чтобы расслабиться и как–то распутать клубок, если не тайн, то, как минимум чувств, я прикрыл веки. Сон снизошёл почти мгновенно. Тяжёлый, он был отражением всего того, что мне довелось пережить за последнее время. Миражи и тени шептали мне о незавидной доле и бессрочном заточении. Я просил их перестать, умолял унять свой гнусный дребезжащий говорок, отстать от меня – всё бесполезно. Они распухали и пучились, обступали со всех сторон и наседали сверху. Я закричал и вышел из дрёмы. Желудок нестерпимо болел. Я схватился за него рукой и закашлялся. У меня изо рта заморосила желчь. Петраковель предупреждала, что излеченный вампиризм будет аукаться мне подобными спазмами. Что же, не такую уж и непомерную цену я уплатил за то, чтобы не вступать в общество кровососущих, гроболюбящих и бледнющих недомертвецов. Низкий поклон королю Каменного Королевства Булю Золотобородому – тяпнул меня в Явархе, собака.

Я вздохнул, вытер набежавшие сопли, а затем неторопливо, потому как заметил краешком глаза тёмное движущееся пятно, стал поворачиваться корпусом влево. Рука на рукояти Альдбрига… Тихо, вот так… Я резко отпрыгнул и выставил меч перед собой. Полосатый хвост, серое тельце, милые лапки – я отёр рукавом скопившийся на висках пот. На приземистую тумбочку взбирался енот. Фу, как ты напугал меня, приятель. Как ты сюда пролез? Моя, было утихшая, сердечная мышца заколотила с утроенным усердием. На животе енота зияла рана, из которой вывернулись запёкшиеся кишки с копошащимися по ним червями. Альдбриг и Лик Эбенового Ужаса заняли боевое положение – будучи мастером–некромантом, я зомби от живой твари отличу на раз–два. Енот между тем принялся внимательно меня рассматривать. От его всепроникающего взгляда глазок–вишенок мне стало не по себе.

– Как я и предсказывал – мы встретились, Калеб Шаттибраль. Я бы явился быстрее, но подходящее «вместилище», предрасположенное к речи, лежало слишком далеко от Первородного Соблазна, – гулко протявкало гальванизированное животное.

Я чуть не поперхнулся.