— Нет, но я научусь.

— Э, сударь, некогда нам будет на промысле вас учить. — Швед сплюнул за борт коричневой слюной и повернулся, чтобы уйти. Фабиан с отчаянием смотрел ему в спину, лихорадочно подыскивая нужные, убедительные слова. Их не находилось…

И тут явилось чудо! Оно имело облик долговязого седогривого моряка в кожаной жилетке на голом теле, со здоровенной трубкой, похожей на вопросительный знак, зажатой в лошадиных зубах. Два возгласа слились в один:

— Антти!

— Фабиан!

В то же мгновение Хук и Нурдарен тискали друг друга в объятиях. Шкипер, позабыв о своей жвачке, с удивлением смотрел на них.

После взаимных расспросов выяснилось, что Антти наконец повезло: его взяли на «Граф Берг» гарпунером, а Фабиана брать не хотят ни в каком качестве. Нурдарен, не дослушав друга, сделал таинственный жест, отошел к капитану, довольно бесцеремонно положил ему руку на плечо и вступил в долгий и, очевидно, нелегкий разговор. Темпераментный Нурдарен, что-то доказывая, размахивал длинными руками, тряс серьгой, но флегматичный швед только покачивал головой и сплевывал за борт. Тогда Антти выложил, похоже, свой последний, самый весомый аргумент и припечатал его к палубе, топнув ногой. Шкипер, помедлив, буркнул что-то неохотно и валкой походкой отправился к себе в каюту. Антти вернулся к молодому другу.

— Все в порядке, малыш! — сказал он, весело ощерясь. — Будешь гребцом и моим подручным на шлюпке номер четыре. Еле уломал этого трескоеда. Чем-то ты ему не показался, наверное, аттестатом штурмана.

— Спасибо, дядя Антти, — с чувством сказал Фабиан. — Второй раз ты меня выручаешь.

— Да уж. Должок твой растет, ха! Надеюсь, когда станешь шкипером — расплатишься.

— А где теперь капитан Гольминг? Ты его встречал?

Нурдарен оглянулся по сторонам и понизил голос:

— На каторге он, малыш, в Сибири. Он, оказывается, бунтовщиком был или чем-то вроде. На «Орле» своем оружие перевозил для каких-то тайных обществ, а мы и не знали… Да-а, это был человек! Я нутром это чуял. Разве к другому кэпу старый Антти-гарпунер пошел бы коком!

К пятнице все приготовления были закончены, но суеверный капитан дождался субботы и на рассвете поднял паруса. Начался долгий и тяжелый рейс, продлиться которому было суждено три с половиной года. Уже самый переход на Дальний Восток был труден: неизвестные районы плавания, частые штормы или, напротив, абсолютное безветрие, штили. Правда, пролив Дрейка, вопреки ожиданиям, миновали благополучно, погода благоприятствовала. Обогнув мыс Горн, Фабиан Хук получил право вдеть в ухо серьгу, но пренебрег этим правом, чем удивил и огорчил старину Антти, трепетно относившегося к этой старинной морской традиции.

Если в Атлантике суда попадались довольно часто, то Тихий океан показался экипажу «Графа Берга» пустынным. Лишь раз у берегов Чили за ними погнался каперский фрегат, но разглядев, какое судно он преследует, повернул назад: бравые флибустьеры побаивались связываться с китоловами, по опыту знали, что они могут дать достойный отпор.

Все чаще марсовый с фок-мачты стал покрикивать: «Фонтаны! Вижу китов!» Капитан, явившись на крики, вынимал из-за голенища подзорную трубу, раздвигал ее и, посмотрев в указанном направлении, молча удалялся в свою каюту, предварительно сплюнув в море: одиночные киты его не интересовали, ему нужно было стадо.

Такое стадо обнаружили в юго-восточной части океана, на траверзе атолла Пальмира. Десятки мирно пасущихся китов походили на архипелаг плавучих островков.

— Шлюпки на воду! — отрывисто скомандовал капитан, сразу утративший свою обычную флегматичность.

У Фабиана заколотилось сердце: наконец-то! Он опрометью кинулся к своей четвертой шлюпке и принялся помогать матросам вываливать ее за борт. Гарпунер Антти Нурдарен тоже был неузнаваем: он не шутил, как обычно, молчал и даже казался злым. Волосы он повязал синей косынкой, кисти рук обмотал полосками кожи, на шею повесил амулет. С трубкой, однако, и теперь не расстался.

Он сложил в шлюпку гарпуны и ружья и жестом велел гребцам садиться. Похоже, что он экономил слова для предстоящей охоты. Фабиан оттолкнулся от корабля багром, и шлюпка, часто ощетиниваясь веслами, двинулась к китам. Когда она сблизилась с ними примерно до кабельтова[26], гарпунер приложил палец к губам: «Дальше на цыпочках!» Лодка неслышно заскользила вперед, подбираясь все ближе к животным, которые, кстати, не обращали на нее ни малейшего внимания, а может, даже принимали за собрата.