– Нужно поговорить, – сказала она.
Она почувствовала, как его сердце пропустило удар.
– Не говори так. Я знаю, это не к добру. – Он крепче прижал ее к себе. – Не бойся, Эмма, – прошептал он. – Не отказывайся от нас только потому, что ты боишься.
– Я действительно боюсь. Но не за себя, а за тебя. Джулиан, ты столько всего сделал, ты столько всего скрывал, чтобы сохранить семью… И сейчас ничего не изменилось. Если я причиню боль любому из вас…
Он поцеловал ее, прервав поток ее слов. Несмотря ни на что, она ощутила этот поцелуй всем телом.
– Когда-то я читал книги Закона, – сказал он. – Разделы о парабатаях. Я читал их миллион раз. Ни разу еще не случалось такого, чтобы два парабатая полюбили друг друга и их простили, когда об этом стало известно. Там только жуткие истории. И я не могу отказаться от семьи. Ты была права. Это убьет меня. – Его глаза стали очень синими. – Но во всех жутких историях рассказывается о тех, кого поймали, а нас не поймают, если мы будем осторожны.
Похоже, ночью Джулиан обдумывал возможные варианты и пришел к выводу, что ответственность, лежащая на нем, все же не сковывает его по рукам и ногам. Джулиан обычно не любил нарушать правила, поэтому, хоть Эмма и хотела того же, чего хотел он, от его решительного настроя ей было не по себе.
– Нужно установить правила, – сказал Джулиан. – Строгие. Нужно определить, когда мы можем видеться друг с другом. Нужно быть осторожными. Гораздо более осторожными, чем раньше. Больше никакого пляжа, никакой студии. Каждый раз мы должны быть на сто процентов уверены, что находимся в таком месте, где нас никто не может застать.
Эмма кивнула.
– Говорить об этом нам тоже нельзя, – добавила она. – По крайней мере, в Институте, где нас могут услышать.
Джулиан тоже кивнул. Его зрачки немного расширились, глаза стали цвета приближающегося шторма.
– Ты права, – сказал он. – Здесь говорить нельзя. Я приготовлю детям обед, чтобы они меня не искали, а потом встретимся на пляже, ладно? Ты знаешь где.
«Там, где я вытащил тебя из воды. Там, где все началось».
– Ладно, – немного помедлив, согласилась Эмма. – Иди первым, я догоню. Но мне все равно нужно тебе кое-что сказать.
– Если это не то, что ты всего этого не хочешь…
Она встала на цыпочки и поцеловала его. Это был медленный, долгий, пьянящий поцелуй, после которого Джулиан застонал.
Когда Эмма отстранилась, он смотрел на нее во все глаза.
– Как люди справляются с этими чувствами? – Казалось, он искренне поражен. – Как у них получается выпускать друг друга из объятий, когда они, ну, влюблены?
Эмма сглотнула. Ей хотелось закричать.
«Я люблю тебя, Джулиан Блэкторн», – подумала она, смотря на него. Он стоял у нее в комнате, как и миллион раз до этого момента, но теперь все было совершенно иначе. Как что-то может быть столь знакомым и надежным и в то же время столь пугающим, столь всеобъемлющим и столь новым?