Позади него она видела легкие карандашные пометки на дверном косяке – когда-то они каждый год отмечали свой рост. Когда Джулиан стал выше Эммы, они перестали соревноваться, и теперь самая высокая засечка была гораздо ниже его головы.

– Увидимся на пляже, – прошептала Эмма.

Он помедлил, затем кивнул и вышел из комнаты. Пока Эмма смотрела ему вслед, в груди у нее появилось дурное предчувствие – как он отнесется к тому, что сказал ей Малкольм? Даже если он решит, что все это ложь, как планировать жизнь, в которой придется все время прятаться и скрываться, притворяясь, будто в этом и есть счастье? Эмма никогда прежде не понимала, в чем смысл вечеринок в честь помолвки и подобных вещей (хотя была искренне раза за Изабель и Саймона), но теперь к ней пришло осознание: когда ты влюблен, тебе хочется рассказать об этом всем вокруг, а этого сделать они как раз и не могли.

Что ж, по крайней мере, она могла заверить его в своей любви. Могла пообещать, что всегда будет любить его. Что никто и никогда не займет его место.

Ее мысли прервало громкое жужжание. Телефон. Она подошла к столу, подняла его и провела пальцем по экрану.

На нем появилось текстовое сообщение, набранное жирными красными буквами:

– Кристина?

Кристина медленно повернулась. Спина и ноги болели – она заснула в кресле возле кровати. Она могла бы, пожалуй, лечь на полу, но так ей гораздо сложнее бы было присматривать за Диего.

Рана у него на плече оказалась гораздо серьезнее, чем она ожидала: глубокий порез был окружен красным черномагическим ожогом, из-за которого целебные руны были почти бесполезны. Кристина срезала с Диего пропитанные кровью и потом доспехи и рубашку, которая была надета под ними.

Она принесла несколько полотенец и положила их на кровать, а еще одно намочила и вытерла кровь с лица и шеи Диего. Она наносила ему на кожу одну болеутоляющую руну за другой, одну целебную руну за другой, но он все равно ворочался всю ночь. Его черные волосы спутались и разметались по подушке.

Ни разу после отъезда из Мексики Кристина с такой ясностью не вспоминала о том, кем они были друг другу. Как сильно она его любила. Ее сердце обливалось кровью, когда он начал звать своего брата, когда он начал молить его: «Хайме, Хайме, ayúdame. Помоги мне». А потом он позвал ее, и это было куда хуже: «Cristina, no me dejes. Regresa».

«Я здесь, – сказала она. – Estoy aqu». Но он не очнулся, и его пальцы комкали одеяло, пока он не провалился в беспокойный сон.

Кристина не помнила, когда заснула сама. Она слышала громкие голоса, которые доносились снизу, и шаги. Потом Эмма заглянула к ней, чтобы проверить, все ли в порядке, обняла ее и пошла спать, когда Кристина заверила ее, что все хорошо.

Но теперь в окно светило солнце, а Диего смотрел на нее ясными глазами, в которых не было и следа боли и жара.

– ¿Estás bien?[16] – прошептала она, почувствовав, как пересохло горло.