— С каких это пор?

— Уже лет десять — поженились сразу после войны. Я сохраняю титул леди де Молино, у нас брак на два алтаря: наш старший сын Генри — лорд-наследник Трентонов. А платок с… телесными жидкостями нашего младшего — Алехандро — я принесла алтарю еще в первую ночь в поместье. Предложив как будущего главу рода де Молино с моим регентством до его совершеннолетия. Алтарь счастлив — у де Молино нашлись и слава, и влияние, и продолжение. Вот еще О’Тула в столицу везу, знакомить с молодым хозяином. А по пути он мне полный отчет о положении дел даст… со всеми деталями. — я многообещающе поглядела на мрачного лепрекона. — А чуть позже юного хозяина привезем сюда — уже лично знакомить с алтарем и имением.

— Может, хоть он вырастит не таким бешеным, как его мамаша. — прочавкал лепрекон.

— У наших сыновей отличные задатки! — усмехнулся Трентон.

— Ты! Ты с самого начала это задумала! — провизжала Агата.

— Смотря что считать самым началом… Если момент, когда я сбежала из дома — то нет. Слишком много было насущных потребностей, чтобы строить далеко идущие планы. Да и потом все как-то отвлекало: то война, то замужество, то служба. Но в целом, я никогда не собиралась отдавать род и алтарь моих предков… — я подумала и не стала опускаться до оскорблений. — Никому не собиралась.

— Ты! — завизжала Агата и согнув пальцы, как когти, попыталась на меня кинуться.

— Держите ее! — завопил стюард, влетая в каюту во главе целой толпы охранников. — Я вызвал полицию к трапу!

— То-то Барраке будет радости. — вздохнула я, когда брыкающуюся Агату поволокли на выход.

— Я сама пойду. — репортерша прекратила бешено строчить в блокноте, и с достоинством кивнув охранникам, направилась следом. У самой двери она остановилась и обернулась. — Последний вопрос… Если вы ни от кого не скрываетесь, почему летите дирижаблем? Неужели тоннели все еще небезопасны?

Я прикинула, что эта ушлая барышня может настрочить в своей газетенке… и выбрала меньшее зло.

— Потому что леди в положении нельзя проходить через Междумирье.

Репортерша на миг замерла, потом по лицу ее расплылась блаженная улыбка — видно, представила горячий материал на газетной полосе, пискнула:

— Поздравляю! — и вымелась вон.

— Лорд, леди, мы нижайше… — забормотал стюард.

— Все вон! — бросил Трентон. — Нас не беспокоить! О’Тул! Вас тоже касается!

Может, лепрекон и хотел возразить, но жаждущий загладить вину стюард ухватил его за рукав и поволок к выходу. Дверь захлопнулась. Мы дружно облегченно вздохнули.

— Устала? — Трентон присела возле моего кресла на корточки и взял мои ладони в свои.

Я соскользнула с кресла прямо ему в объятья — те самые, что когда-то так надежно удерживали меня на спине кувыркающегося между вспышками заклятий ездового дракона, когда мы неслись над линией фронта.

Да так и не отпустили с тех самых пор.