– Ой, – останавливается он.

– Прости.

Он улыбается и возвращается к своему занятию. Оставляю руки на его волосах и пытаюсь откинуться назад и просто наслаждаться происходящим. И это… удивительно – слишком слабое слово для моих ощущений. Мне нужно какое-то новое слово, которое заставило бы меня выгнуть спину, а все мое тело содрогнуться, словно через него пропускают электрический ток, словно даже мои кости приобрели чувствительность.

Я теряю счет времени, но при этом фиксирую каждое мгновение того, что происходит. Точнее, мгновения утрачивают продолжительность до тех пор, пока я не чувствую, что пришло время остановить его и спросить, что он предпочитает – выплевывать или глотать.

– Подожди, – тяжело дышу я. – Я… еще не.

Он подносит свои губы к моим и целует меня.

– Твои ногти, наверное, уже высохли.

Я смеюсь и касаюсь одного из них. Совершенно сухой. Я обнимаю его и целую, мое тело натыкается на его спальный мешок, и я поспешно расстегиваю его. Он улыбается, а наши тела сплетаются воедино, ноги между ног, руки обхватывают тела, ладони прохаживаются вверх-вниз. Я в неимоверном наслаждении отстраняюсь от него.

– Хочешь? – спрашивает он, глядя на себя внизу.

Я киваю:

– Я никогда прежде. – Что я должен делать? Я знаю: никаких зубов. Но что передо мной – леденец или скорее рожок с мороженым?

– Просто делай то, что тебе, как ты считаешь, будет приятно, – говорит он, заметив, возможно, что я паникую. И это, конечно, хороший совет, но откуда я знаю, что мне понравится, ведь я совершаю такое в первый раз.

Я не слишком хорошо понимаю, как это делается, и потому просто открываю рот как можно шире и смыкаю губы как можно дальше. Должно быть, я похож на рыбу. Очень сексуально, Рэнди. Меня удивляет вкус. Я думал, он будет как у грязи, и при этом запах окажется каким-то неудобоваримым, но вкус и запах у него как у изгиба шеи. Я работаю языком и губами и улыбаюсь, услышав его стон. Я делаю это, и делаю достаточно хорошо – впервые делаю минет. Я пробую разное – верчу ртом, помогаю себе руками, заглатываю как можно глубже, в результате чего у меня случается очень несексуальный приступ кашля, который я пытаюсь скрыть, и в результате мы оба смеемся. Хадсон начинает указывать, что нужно делать, и мне становится проще.

– Вот так. Медленнее. Не сжимай так сильно губы.

Он запускает руки мне в волосы, и я на минуту останавливаюсь, чтобы отдышаться.

– С тобой все хорошо?

Я киваю:

– А я все делаю правильно?

– Ага, – смеется Хадсон. – У тебя талант.

Больше всего меня удивляет, что я получаю от всего этого огромное удовольствие. Не только потому, что он издает те или иные звуки, говорящие о том, что он наслаждается мной, но и потому что хочу делать это. Ты часто слышишь, как это приятно, когда тебе делают минет, но никогда о том, как приятно делать его самому.