– Ничего себе! – таращится он на меня. Я весь в грязи, я знаю это. – Что случилось?

– Я поскользнулся, – отвечаю я, отчаянно желая, чтобы на его месте оказался кто-то другой. – Ты можешь привести Конни?

– Не-а, перестань. – Он встает на колени в грязь рядом со мной и обхватывает моей рукой свое плечо.

– Просто приведи сюда Конни, – стою на своем я, но он уже поднимается, держа меня на руках. Мне приходится прильнуть к нему, когда он идет по канаве, и скоро он находит пологий склон, по которому можно выбраться наверх. – Спасибо, – тихо благодарю его я, злясь теперь на то, что он оказался хорошим парнем – ведь он спас меня.

– Ага. Ты в порядке?

Пытаюсь встать на больную ногу, поскольку мы выбрались из грязи и земля здесь более твердая. И теперь это получается у меня гораздо лучше. Просто острая боль в лодыжке. Игнорирую его нерешительное «Пожалуйста, не надо», забираю у него свою руку и направляюсь в лагерь.

– Рэнди, подожди. – Я могу идти, но не быстро, и он идет рядом со мной. – Ты опять упадешь.

– Ну да, потому что я фифа, неспособная поставить одну ногу перед другой, если только не дефилирую по подиуму, верно?

– Что? Нет. Я имел в виду, что ты уже один раз поскользнулся, так что теперь будь осторожен.

– Справлюсь. Знаю, ты считаешь меня слабохарактерным, трясущим кистями стереотипным геем, но я ходил в те же походы, что и ты. – Я не кричу, но говорю достаточно громко для того, чтобы он услышал меня сквозь шум дождя.

– Я знаю, Рэнди. Я просто хотел сказать, что сейчас… скользко.

– Со мной все хорошо. – Теперь я иду впереди, он держится на шаг позади меня, наконец мы добираемся до лагеря и я сажусь у костра.

Конни замечает измазанного грязью меня и подходит со словами:

– Что произошло?

– Я поскользнулся.

– Он подвернул ногу, – ставит ее в известность Хадсон. – И не может встать.

– Понятно. Сходи за аптечкой, – просит она его. – И принеси несколько полотенец, чтобы обтереть с тебя грязь. – Он бежит к Черному Мешку, печально знаменитому тем, что в нем лежат бесчисленные презервативы, латексные салфетки и смазка (вожатым известно, что творится в этих походах), равно как и аптечки. Мешок стоит открытым все выходные, и народ может пользоваться всем этим.

Конни берет мою ногу и кладет ее на сумку-холодильник, чтобы она оставалась поднятой, а потом прикасается к ней в нескольких местах. Я морщусь, но совсем немножко.

– Думаю, ты ее слегка подвернул, – говорит она, когда Хадсон возвращается с полотенцами. – Он вытирает себя, а увидев ранку на моей коленке, немедленно начинает вытирать и ее.

– Спасибо. – Я стараюсь, чтобы мой голос звучал не слишком дружелюбно.