Из крейсеров от огня врагов больше всех пострадала «Паллада». Получив несколько попаданий, объятый пламенем крейсер спешно покинул строй и стал торопливо отходить в направлении Артура, имея дифферент на нос. Таковы были потери русской стороны, но они были в разы меньше чем потери противника.

  От многочисленных попаданий снарядов большого калибра носовая башня двенадцатидюймовых орудий «Сикисимы» была приведена к полному молчанию. Броненосец лишился фок-мачты и одной из своих труб, а весь нос корабля заволокло густым удушливым дымом от пожаров.

  Прямым попаданием снаряда была уничтожена орудийная башня левого борта и только по счастливой случайности не произошла детонация боезапаса этой башни. Из-за выхода из строя нескольких котлов положение корабля было очень серьезным, но броненосец упрямо исповедуя учение бусидо, продолжал сражаться.

  Пламя пожаров азартно гуляло и на «Ясиме». Ярко горела корма, где от попадания в вельбот возник пожар, перекинувшийся на сложенные матросские койки. Вместе с ней пылала кают-компания, от угодившего в неё снаряда. С большим трудом, японцам ужалось погасить огонь, но главная угроза для броненосца исходила не от него. Ликвидированная было течь, вновь открылась. Вода поступала внутрь корабля не столь стремительно как прежде, но никто не мог предсказать, как будут развиваться события в дальнейшем. Достаточно было ещё одной пробоины, и корабль был обречен.

  Внося свой вклад в борьбу с врагом, пушки броненосца спорадически палили по судам противника, но без особого успеха. Лишенный хода корабль, был смертельной обузой для японских кораблей.   

  Интенсивный огонь «Баяна» и «Аскольда», заставил крейсера «Касаги» и «Тацута» прекратить спасательные работы на месте гибели «Хацусе» и подойти к броненосцу «Ясиме». Не имея возможность спасти моряков с флагмана, они попытались разжать пальцы того, кто мертвой хваткой держал всю остальную эскадру.

   Постоянно рискуя наскочить на мину или погибнуть от попадания вражеского снаряда, японские моряки приблизились к неподвижной громаде броненосца и, сумев подвести к нему тросы, начали его буксировку. Объятый пламенем новых пожаров, с трудом держась на плаву, «Ясима» двинулся в плавание, которое в любой момент могло стать для него последним. 

  Стремясь не допустить уход «Ясимы», Макаров приказал прекратить его обстрел и, перенести огонь на «Касаги». В этот момент сломался станок одного из орудий носовой башни, но это не помешало броненосцу исполнить приказ адмирала.

  Сначала разорвавшийся за кормой крейсера снаряд лишил его хода, а через три минуты, новое попадание носовой двенадцатидюймовки «Севастополя», прервало пребывание «Касаги» в списках кораблей японского императора. Получив большую пробоину, крейсер стал быстро тонуть, и мало кому из экипажа удалось спастись.

  Гибель «Касаги» нисколько не повлияла на решимость капитана «Тацута» продолжить спасение «Ясимы». С упорством идущего на смерть человека, крейсер продолжал упрямо тянуть за собой поврежденный броненосец. Комендоры «Севастополя» уже стали пристреливаться к отважному крейсеру, грозя с каждым новым залпом уничтожить его, но в этот момент судьба улыбнулась мученикам кодекса бусидо. Многострадальный корабль наскочил на новую мину и, получив очередную пробоину теперь уже с левого борта, стал неотвратимо уходить подводу.

  Видя, как быстро нарастает крен корабля, капитан «Ясимы» приказал спускать шлюпки, чем сохранил жизни многим членам экипажа. Не прошло и десяти минут, как набежавшая волна ударила в борт морского гиганта и от её толчка, он медленно завалился на бок.

  В этот самый момент кодекс самурая прекратил оказывать мистическое воздействие на эскадру, и она сейчас же обратилась в бегство. На «Сикисимы» были перебиты все сигнальные фалы и броненосец, не мог подать другим кораблям сигнала к отступлению, но едва объятый языками пламени и дымом пожаров он устремился прочь от Артура, как его примеру последовали остальные суда.   

  При виде отступающего врага у адмирала Макарова было велико желание начать его преследование и уменьшить число вражеских броненосцев ещё на одну боевую единицу, но этому помешали прибытие к месту боя два броненосных крейсера, «Асама» и «Ивате».

  Получив известие о начале боя с русской эскадрой, они на всех парах устремились к Артуру и прибыли в самый решающий момент сражения. Промедли они хотя бы с полчаса, и императорский флот отмечал бы в этот день тройной траур, который ставил под вопрос его господство на море. Даже с теми повреждениями, что получили русские корабли в этом бою, они были в состоянии догнать и уничтожить «Сикисиму» с канонерскими лодками.

  Когда дозорные доложили о приближении броненосных крейсеров врага, охваченный азартом боя, командир «Севастополя» уговаривал адмирала продолжить бой.

 - Степан Осипович, голубчик, прикажите преследовать японцев! Да мы этих «Асаму» с «Ивате» в два счета раскатаем, а потом и эту каракатицу «Сисикаму» на дно отправим! Когда нам ещё такая возможность представиться – горячо убеждал Макарова Эссен, но командующий решительно не согласился с аргументами моряка.

 - Пощипать крейсера противника дельная мысль. Но очень сомневаюсь, что наши комендоры смогут потопить такой крейсер как «Асама» с одного выстрела. Такое только в сказках бывает. А пока мы с ними возиться будем, сюда друг мой Того пожалует со всеми кораблями и тогда не «Сикисиму», а нас с вами на дно отправят – сказал Макаров тоном не терпящего возражения.

  Эссен ничего не проронил в ответ, но на лице его прекрасно читалось категорическое несогласие с приказом адмирала. Неизвестно какие аргументы намеривался представить Макарову Эссен в защиту своей точки зрения, но их спор прервал доклад дозорного.

- На горизонте дымы, ваше превосходительство! – воскликнул матрос, уверенно ткнув рукой в сторону севера. 

 - Вот и дождались друга Того. Быстро он в дорогу снарядился – проговорил Макаров, рассматривая в бинокль темные точки приближающихся кораблей. Оторвавшись от бинокля и заметив гримасу разочарования на лице Эссена, адмирал решил приободрить моряка.