Я без торопячки подводил ближних людей к тому, что нужно нам еще и казаков, да и крестьян хорошо бы побольше пашенных, чтобы от даурской хлебной дани меньше зависеть. Согласились. Решили, что в Якутск отправим караван с ясаком. Скажем про грамоту из приказа, чтобы пашенных людишек на Амур переселять. Только это не все. Как там с новым воеводой повернется, одному Богу известно. А пашенные и охочие люди нам нужны. Потому потом поедут казаки со Степаном Смоляным в Илим, в Якутске поговорят с Никифором Хабаровым. Письма мои передадут про вольную жизнь на новой земле. Пусть людям порасскажут. И не только в Илиме и Якутске. Пусть и до Енисейска дойдут, зовут их к нам. А то, что после уплаты ясака останется, сороков десять тоже Никифору отправим, и другое добро, что у дауров взяли. Он же пусть взамен нам шлет порох мимо воеводской казны и железа доброго, свинец для пуль.

На том и порешили. Народ еще пошумел, да и расползся по делам. А племянника Хабарова, как Мюллер Штирлица, я попросил остаться.

– Артемий, в книгах Ерофея сказано, что про казну знаешь ты. Так?

Артемий опустил глаза. Чувствовалось, что что-то его сильно смущает. И я, в принципе, понимал, что. Для Хабарова казна была одна. Что-то шло семье, что-то на поход. Но все оно было его. Меня такая ситуация уже не устраивала. Траты предстояли тоже не слабые. Потому и была необходимость расставить все точки над Ё.

– Артемий, я понимаю, что есть казна Хабаровых. Это деньги семьи. О них не волнуйся. Так они и останутся. Больше скажу, хорошо бы эти деньги переправить твоему отцу. Там они будут нужнее. Мне нужна только войсковая казна. Подумай и давай приходи с казной. Но только той, что на войско. Ты меня понял?

Парень покраснел, побледнел и молча уставился в пол. Видимо, на этот случай Хабаров ему инструкций не оставил, а он старался действовать по указу мудрого дяди.

– Подумай, Артемий! Если денег у нас не будет, то как мы сможем вооружить новых людей, как сможем победить богдойцев, да и ясачных людей держать в кулаке? Просто помрем. И ты вместе со всеми. Кубышка тогда не спасет. Просто подумай.

– Я принесу Кузнец. Погоди. – выдавил из себя Артемий.

Не прошло и получаса, когда паренек вернулся. На стол он поставил сундучок, вынутый из холстины.

– Тута те деньги, что Ерофей Павлович для войска считал.

– Сколько?

– Семьсот девяносто три рубли серебром.

Артемий поставил второй мешок. А здесь бабские серьги, кольца. Тоже из серебра. По весу здесь полпуда. Ежели в рублях, то оно выходит около трех тысяч. Только из них третью часть нужно в Якутск тоже, для Дмитрия Андреевича.

– Ну, удружил, брат. Оставляй тут. А про воеводу мы посмотрим. Дмитрия Андреевича уже нет. А с новым воеводой другие договоры будут. Нужно, чтобы ты тоже поехал, когда ясак повезут. Поговори с отцом. Нам нужна торговля не через воеводу. Такая торговля, чтобы и ему, и нам было выгодно. Мы ему меха будем и дальше везти, будет еще что хорошее, это тоже повезем. Ткани, серебро. Нам нужно порох, оружие, металл добрый. Хорошо бы хлеба прислать по не очень дорогой цене. Но это только на этот год. Бог даст, в следующем году будем со своим хлебом. Понял? Сделаешь?

– Сделаю, Кузнец – проникся паренек.

– Не бойся. Ерофей мне друг. И его семья мне не чужие люди. Сговоримся.

– Не боюсь я. Дядя сразу говорил, что за Кузнеца, за тебя то есть, держаться надо.

– И хорошо.

А теперь беги, собирайся в дорогу. До начала августа месяца нужно собрать караван.

Я остался в комнате один. Серебро убрал в дальний сундук под замком. Конечно, казаки у своих брать не будут даже под угрозой расстрела. Но береженного, как известно, берегут лучше. Сел подумать. Так, по любому, надо идти к Албазину.