Знал, что вчера после вахты, как начали, так затянули процесс допоздна – отмечали чудесное возвращение «вертушки» Харебова.

Терентьев и сам заглянул «на вечеринку». Потому что одно дело сухой рапорт и другое – «вспрыснутый» подробный рассказ. Интересно же! Тем более летёха-оператор успел растрепать, и слухи про амурные подвиги расползлись по всему кораблю.

Прознал, где собрались, и неожиданно нагрянул с деланой командирской суровостью.

В каюте компашка немногочисленная, но проверенная: виновники торжества – экипаж «камова», старпом и кап-три Виктор Алексеевич главный штурман.

– Ну, и чего вы прижухли, что я, не понимаю?.. Вот значит как? Собрались тут втихаря от командира, не зовут, не приглашают, чуть ли к не чёрту посылают…

Оглядел, что всё солидно – бутылочка из аргентинских презентов, не «шило», а значит, до дурного не дойдёт. И даже сам принёс, выставив из своих запасов.

Харебов, глядя на такое роскошество, извлёк кожаный кофр, по виду явно не местного происхождения.

– О-о! – Летёха, казалось, узнал. – Это ж из арсенала кэпа с яхты!

Майор приоткрыл, доставая из чрева пузырь вискаря:

– Это ты лопух, не успел прихватить у американок выпивку, а я с запасом.

– Погодь, погодь! – возмутился Скопин. – Что значит «из арсеналов»?

– Да тут пистоль этого американского непримиримого кэпа… – Харебов отвалил крышку чемоданчика, выставляя напоказ здоровенный «ствол», уложенный в специальную выемку.

– Ух ты! Штукенция! – Штурман потянул жадные до стреляющего руки.

– Не заряжен?

– Кольт?!

– Стянул?

– Да впопыхах, – совершенно не рефлексируя, ответил майор, – тем более он сам мудак. Поделом!

– Вот человек, – восхищаясь, выдал Скопин, – до всего, что плохо лежит… дотянется! Я всегда говорил, что там, где есть место подвигу, непременно найдётся уголок для преступления. Так и чего мы… трудоголики, ещё и не тяпнули?! Наливай!

А дальше, как известно: попеременно – стопки, закусь, разговоры, расспросы, комментарии, с «а ты?», «а она?», «а дальше?», с непременным скопинским полустишьем: «Если баба не стонет, то она того не сто́ит!»

И ещё налили, и ещё… четвёртую или пятую, и вроде опять за баб-с!