На его барабанный ритм внезапно отозвался другой, из-за стенки: рваный и звонкий. Женя вздрогнул, не сразу сообразив, что звонит мамин мобильный – тоже, кстати, подарок этого неизвестного жигало.

Телевизионные голоса мешали подслушивать. Женя быстро вскочил со стула, бесшумно приоткрыл дверь в комнату и высунул голову в полутемный коридор. Из гостиной сюда падала широкая желтоватая полоса света.

– Я максимум минут через сорок уже буду готова, – слышался мамин голос, звонкий и оживленный. – А ты заедешь? Да, давай за углом, я не хочу, чтобы… Как обычно, ага…

И она засмеялась – весело и игриво. В этом смехе было предвкушение, а еще особая радость обмана.

– Ну все, бегу собираться… И я тебя, медвежонок!

Женя прикрыл дверь и уперся в нее лбом.

Послышались быстрые шаги. Женя метнулся обратно к столу и уселся перед компьютером. Экран расплывался бесформенными цветными пятнами – глаза застилали злые слезы.

Мама открыла дверь.

– Сынок? Слушай, у меня подруга приехала из Михайловска, тетя Тамара, мы вместе в медицинском учились, помнишь, я тебе рассказывала?

Женя, не поворачиваясь, кивнул.

– Я с ней не виделась уже год, наверное, а тут такая удача, она сама приехала, но всего на одну ночь. Так что я сейчас уеду, а вернусь уже утром. Сынок?.. Ты меня слышишь?

Женя с трудом проглотил ком в горле, провел по глазам ладонью и повернулся к маме. Она стояла в дверях: стройная, светлая, красивая, как вечно юная эльфийская королева, а халат у нее чуть распахнулся, так что на кончике белой груди был виден округлый, розоватый сосок.

– Да, мама. Я тебя слышу.

– Инге тоже скажи, что я утром приду. Если захочешь кушать, в холодильнике котлеты есть, разогрей.

Она внимательно посмотрела на сына и добавила:

– И ради бога, не сиди так много за компьютером. У тебя глаза слезятся.

– Целую тебя во все места, лисичка!

– И я тебя, медвежонок!

Он положил трубку и удовлетворенно улыбнулся, даже прищурился от удовольствия. Ритка Зотова была шикарной женщиной: длинноногая, спортивная, но не худая, с выпуклой задницей, платиновой копной густых волос до лопаток, веселая, горячая, озорная, изобретательная – в самом расцвете подлинного женского очарования, который наступает только после тридцати. Само собой, она была замужем – за каким-то морячком, который месяцами не появлялся дома, и дети у нее имелись, но так даже лучше: он ведь тоже не свободен, у него и жена, и почти взрослая уже дочь. Эти семейные статусы не предполагали нежелательного развития отношений, какое могло иметь место с незамужней любовницей: начались бы всякие намеки, потом требования, назойливые вопросы: «А когда разведешься? А ты на мне женишься?», которые отравили бы все удовольствие от общения. А так – чистое наслаждение друг другом при полном взаимном понимании необходимости соблюдения определенных условностей. Просто шикарно.

Сегодня он наконец сумел вырваться на всю ночь. Ему давно уже хотелось не просто потрахаться несколько часов где-нибудь в квартире кого-то из сослуживцев, а провести с Риткой ночь: уснуть вместе, обнявшись, проснуться, заняться сексом с утра, особенно страстным и нежным, который бывает после пробуждения. Так что на эту ночь он забронировал номер в «Туристе» и предупредил супругу, что в связи с ухудшением криминогенной ситуации в городе останется на ночное дежурство вместе со своими оперативниками. Особой вины перед женой он не испытывал: в конце концов, он в свои сорок два был спортивен, силен и подтянут, а она уже лет десять назад превратилась в толстую рыжую бабу с расплывшимся, постаревшим лицом, в котором растворились черты ее прежней – юной, задорной и сексуальной. Похоже, и Лилька, когда совсем повзрослеет, станет похожей на мать; у нее уже лифчики почти того же размера, да и попа такая, что отцу стыдно иной раз взглянуть.