Настроение стремительно портилось.

– Ну а занимаешься ты сейчас чем? – не отставал лупоглазый.

– На «Коммунаре» вкалываю, – огрызнулся Сергеич. – Жрать надо что-то. И дармоедов кормить, а их у меня двое: дочь бестолковая и сынок ее, тоже с придурью.

– Ух ты, семья, – с неприятной насмешливостью произнес толстый парень.

– Да какая к черту семья! Светка, жена моя, ушла от меня, когда дочери года не было. Нашла себе какого-то хера из Михайловска, инженеришку блядского. Ну и уехала. Он ее, кстати, тоже скоро бросил. А в девяносто восьмом взяла и померла. И – здрасьте-пожалуйста, я ближайший родственник, а потому не хочу ли обратно принять свою дочь! Девке, между прочим, уже тринадцать лет было! Ну, я по доброте душевной и принял; в дом пустил, кормил, поил, одевал. А она взяла и родила в семнадцать лет. Проститутка.

– А от кого родила-то? – поинтересовался пучеглазый.

Сергей Сергеич налился багровым и хлопнул ладонью по столу так, что разом подпрыгнули пивные кружки и рюмки.

– От духа святого! Тебе-то что, чепушила?! Родила и родила. И кроме себя еще и отпрыска своего мне на шею повесила. А ты говоришь – семья. Хер там, а не семья.

– Так, значит, у тебя сейчас нет ничего, да? Ни денег, ни семьи?

– Да я в девяностые… – взвился было Сергеич.

– Пошел ты со своими девяностыми, – спокойно ответил пучеглазый. – Это когда было. А сейчас ты просто старый неудачник.

Сергей Сергеич взревел и вскочил. Стол опрокинулся, кружки и рюмки полетели на пол и на колени Артему, Гере и Тихону. Те тоже подпрыгнули, в ужасе вытаращившись, как люди, проснувшиеся от кошмарного сна.

– Сергеич, ты чего?!

Он подхватил металлический стул за спинку, резко развернулся вправо и замер. Серый лупоглазый парень исчез. За столиком вместо него сидели трое полузнакомых рабочих с «Созвездия», которые тоже испуганно смотрели на Сергея Сергеевича.

– Ничего… ничего я… на воздух мне надо.

Он отпустил стул, подхватил с широкого подоконника куртку, не глядя по сторонам, подошел к двери, пинком распахнул ее и выскочил в переулок. Глубоко вздохнул, раз, другой, третий, пока в легких не стало промозгло и сыро. Низкое молчаливое небо нависло, как крышка гроба. Некрасивые, приземистые дома подмигивали россыпью окон, будто глубоководные насекомые. С проспекта доносились протяжные вздохи проезжающих автомобилей.

К черту. Пора домой.

Город был серым и неприятным. Огни фонарей, фары машин, свет вывесок и витрин раздражали до рези в глазах. В воздухе висела невидимая стылая морось. Мимо, едва не столкнув его с тротуара, прошли несколько девушек и парней.

– Старый неудачник! – и взрыв смеха.

Сергей Сергеич стремительно обернулся, но молодежь уже была далеко.