– Ты вступил в какую-то секту, Тём? Что за ерунду ты городишь? – заставив себя успокоиться, спросил я. Секта действительно могла повлиять на его шаткий разум подобным образом. Когда я работал в полиции нам попадались совершенно двинутые фанатики, и сейчас мне казалось, что я замечал похожие признаки в поведении и словах брата. И древнее золото тоже из оперы сатанинских обрядов. Почему я сразу не рассмотрел этот вариант?
– Я знал, что ты не поймешь, – Артем нервно тряхнул головой. – Не у всего в этом мире есть объяснение. Ты и сам это отлично знаешь, но все равно не веришь мне. Ты думаешь, что умнее всех, что твое видение мира самое правильное, и все, кто не разделяют его, оказываются за бортом. Но даже ты не можешь понять, какого хрена шесть ночей в неделю у тебя случаются приступы сонного паралича. Ты выучил медицинский термин, но он не имеет никого отношения к тому, что происходит. Ты упрямый идиот, если не видишь прямой взаимосвязи, – Артем замолчал, выдохся, закончив свою пылкую и эмоциональную речь.
– А ты видишь? – сдержанно спросил я. Где-то я читал, что бесполезно понять логику сумасшедшего человека. Спорить и пытаться переубедить чревато вспышкой агрессии со стороны больного. Мне надо взять себя в руки.
– Да. У меня … способности. Если принять их они становятся даром, открывают границы физического мироощущения. Если отрицать – проклятием. Ты сделал неверный выбор.
– А, может, эти способности называются психическими отклонениями? – не удержался от сарказма я, и Артем метнул в меня гневный взгляд. А вот и вспышки агрессии. Все, как по учебнику.
– Когда ты поймешь, о чем я говорю, будет уже слишком поздно. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы цикл закончился с минимальными потерями для тебя.
– Как именно ты собираешься это делать? – по спине пробежался табун мурашек. Я снова вспомнил оброненное Артемом слово «жертвы». Брат упрямо поджал губы. Я понял, что он больше ничего не скажет. Я встал, обошел стол и, наклонившись, взял его за плечи. – Тем, прошу тебя. Оставь все эти безумные идеи. Мне не грозит никакая опасность. С монетами разберется полиция, а мы с тобой обратимся к хорошему врачу…
– Я не псих. Если тебе снова хочется трахнуть доктора Божич, то просто пойди и сделай это, а меня оставь в покое, – рявкнул Артем, резко отталкивая меня. Я открыл рот, но так и не нашёл, что ответить на его выпад. Он встал и прошел к окну, оперся ладонями на подоконник, глядя вниз.
– Тебе пора на похороны друга, – сухим безэмоциональным тоном напомнил он.
– Тём, мы не закончили, – проговорил я, чувствуя себя не в своей тарелке. – Я вернусь и поговорим. Могу рассчитывать на твое благоразумие?
– А ты знаешь, что это такое? Благоразумие? – насмешливо отозвался Артём, запустив пятерню в копну темных, отросших до середины шеи волос. Я взглянул на часы в мобильном и с досадой поморщился. Действительно времени оставалось в обрез. Нельзя опаздывать на похороны лучшего друга.
– Постарайся ни во что не вляпаться за пару часов, Тём, – попросил я. – Нам еще многое предстоит обсудить.
Уже на полпути к ритуальному агентству, где должно состояться прощание со Стасом, я вспомнил, что так и не спросил у Артема, что он делал в баре в день смерти Чупрасова и с кем напился до больницы.
Глава 12
Чревоугодие – победа тела над духом; широкое поле, на котором растут все страсти. Лукавая плоть всегда готова предать душу Дьяволу за медные гроши низменных наслаждений.
Иван Юматов до утра рыл информацию, старые связи поднимал, пытался разобраться, что за херь нездоровая происходит. Все же было продумано до мелочей, комар носу не подточит, каждую мелочь обсудили, а теперь и спросить не с кого. Один за другим… Если бы Стас не решил полетать с балкона, подумал бы, что это он глумится. К младшему Чернову не подступиться. Кирилл к своему шизанутому брату никого не подпустит, пока сам всё не поймет. Да и вряд ли тот в теме. Придурок, что с него взять?
Вот Юматов и подбирал до утра варианты, кто мог идеальную, выверенную схему расшатать. Появилась одна версия, но и та накрылась, когда он нашел в почтовом ящике конверт с монетой из пропавшей коллекции. Если это его доля, то у кого остальные? Может, у Чернова? Узнал, что его кинуть хотели и устроил предателям квэст на выживание? Кто знает, что у него в мозгах после пяти лет в горячих точках творится?
Нет, не может быть. Иван сам видел заключения экспертов, материалы дел по обоим случаям. Нет там никакого криминала. Сами они. И Стас, и Элла.
Иван садился в машину, когда позвонил отец Оксаны Мишиной, и вот тогда стало по-настоящему страшно. Не игра это никакая и на случайность все меньше похоже. Ивана жестко потряхивало, пока он с парковки выезжал. Перед глазами и в башке мутная пелена, ехал на автопилоте, очухался, когда движение застопорилось. Гребаные столичные пробки.
– Давай проезжай, урод, – раздраженно выругался Юматов, сверля бешеным взглядом, впереди стоящий «Вольво». Вытер рукавом рубашки, выступивший пот на лбу и нервно посигналил. Иван тяжело дышал от жары в салоне. Солнце нещадно палило с самого утра, вся Москва в заторах, а кондиционер, как назло вышел из строя. Юматов снова мысленно обматерил водителя, застрявшего перед светофором легковушки, а потом и вслух, когда тот включил аварийку. Резко крутанув руль, Иван влез в соседнюю полосу, едва не задев черную «Тойоту». Теперь сигналили уже ему.