Книги
Кселуча и другие фантазии
— Значит, мы еще увидимся, — сказал я Мишлете, которая только беззвучно пошевелила губами и улыбнулась мне в ответ.
Проспер взялся за вожжи; Брискар остался позади нас. Я обернулся и увидел, что белая кляча тащит фуру, что маленький ослик, напрягая все свои силы помогает ей, быстро перебирая тоненькими ножками. За козлами, на которых сидел Брискар, щелкая бичом, я скорее угадал, чем увидел мою новую маленькую знакомую — Миш.
— Входите, дамы и господа! Входите и вы увидите Брискара, знаменитого укротителя зверей! — и так далее и так далее.
Так кричал клоун в зеленом парике, стоя подле раскинутой палатки, из которой слышался хохот шакала. Сам Брискар, дежуривший подле выручки, получал со взрослых по пятидесяти сантимов, а с детей по тридцати.
Вечерело. Мало-помалу палатка наполнялась; барабан замолк, клоун тоже, и Брискар, отвесив низкий поклон, начал «работу».
Не особенно красивый вид был у этого укротителя в его телесном трико, мефистофельской шапочке и зашнурованных сапогах! В руках он держал бич и щелкал им перед носом гиены и двух обезьян, как бы насмешливо смотревших на него. Но я пришел не для него. Какое удовольствие могло мне доставить созерцание жалких, худых животных или громадного боа, которым Брискар вскоре обвил себе шею?
Мне хотелось увидеть Мишлет в привычной для нее обстановке и в то же время взглянуть на ее друга Мистигри, имя которого она произнесла с лаской в голосе и с блеском в глазах.
Лев был страшно худ; его шерсть и грива на голове сильно пострадали от постоянного трения о перекладины клетки; теперь язык крупного зверя свешивался между его страшными зубами, и он лежал, подняв голову, неподвижный, точно угадывая приближение своего тюремщика, существа с бичом и палкой, окованной железом… Он чувствовал приближение своего господина, который поработил, унизил и победил его в ранней юности, хотя, конечно, не без борьбы. Удары, усталость, уныние вечной тюрьмы мало-помалу заставили громадного зверя сделаться равнодушным; тем не менее, он все еще иногда сердился, отказывался прыгать через окованную железом палку, страшно рычал, и в глазах сверженного с трона царя зажигался гордый блеск.
Когда в этот вечер Брискар вошел в клетку льва, все сразу заметили, что Мистигри в дурном настроении; скоро зрители стали спрашивать себя, решится ли укротитель продолжать со львом свои опыты.
Мистигри забился в угол, не хотел двигаться и даже показывал Брискару, что он не позволит ему подойти к себе. Укротитель не настаивал: он отошел к задней стенке клетки, свистнул и полуоткрыл дверь.
В то же мгновение Миш, живая, легкая, с бессознательной храбростью и грацией десятилетнего ребенка скользнула в клетку и со звоном захлопнула за собой дверь.
Все замерли; наступила полная тишина. И то, что случилось потом, было так странно, что послышались изумленные восклицания и вздохи восхищения.
Едва лев, злобно привставший при виде Брискара, увидел девочку, как его физиономия совершенно изменилась: глаза зверя полузакрылись, приняв очень нежное выражение, губы перестали морщиться, и он, вытянув свои громадные лапы, лег на пол, но успокоился и сладко зевнул. Мишлет подошла к нему и обеими ручками вцепилась ему в гриву; Мистигри слегка открыл глаза и быстро взглянул на нее.
Толпа содрогнулась; немногие зааплодировали…
Брискар, может быть, позавидовавший дочери, резко ударил палкой по полу; казалось, он велел двоим друзьям обратить на него внимание. Представление продолжалось. Мистигри перестал капризничать. Можно было подумать, что он не захотел ссориться с укротителем при маленькой девочке и легко перескочил через палку. Миш кричала своим тонким голоском:
— Гоп, гоп!
После каждого прыжка укротитель поднимал палку все выше, Мистигри продолжал ему повиноваться. Вдруг, вероятно, из фанфаронства, Брискар хлестнул бичом перед самым носом льва.
Зверь сразу остановился и заревел. Человек схватил тяжелую палку и с угрозой поднял ее. Тут начался странный спорт: Брискар потрясал палкой, лев бил по ней своей могучей лапой. Наконец, он схватил ее зубами и с яростью сжал челюсти, стараясь вырвать ее из рук человека.
Это было страшно, но зрители едва успели испугаться.
Миш бросилась вперед с криком: