Она вернет их после. Сразу после возвращения запакует в конверт и самолично отвезет в Реактор – ничего рассказывать не будет, просто отдаст, просто восстановит справедливость и природный баланс финансов в природе. И не важно, что это «здесь», а то «там», – главное, что совесть ее после этого окажется чиста.

Чиста ли?

«Чиста!»

Все, баста. Конец сомнениям.

Лайза дрожащими руками сняла трубку во второй раз. Услышала гудок, долго молчала, нервничала, чувствовала себя дурой.

А что, если Комиссия прослушивает все разговоры? Так она и так, скорее всего, прослушивает и ничего, позволяет информаторам существовать, а жителям – получать ответы. Значит, так должно быть, так можно.

– Информатор, – собравшись с силами, произнесла наконец шепотом и почувствовала себя еще глупее.

«Не сработает… не сработает… нужен конкретный номер…»

Монотонно длился непрерывный гудок.

Секунда, две, три, пять…

«Наверное, надо повторить еще раз, погромче…»

И тут звук вдруг сменился другими – длинными, но прерывистыми гудками, какие бывают, когда номер уже набран, а ответ еще не получен.

Еще секунда. Три, пять, десять…

– Я слушаю, – раздался вдруг на том конце голос.

Лайза, хоть и ждала ответа, подскочила на месте от неожиданности. Шумно выдохнула, едва не закашлялась и почувствовала, что вспотела.

– Здравствуйте! – не голос, а хрюканье. Виноватое хрюканье лезущей не в свое корыто свинюшки. – Я не знаю, по адресу ли я…

«А вдруг это просто чужая квартира?».

– А кому вы звонили?

Отвечал мужчина, но по голосу не определить ни внешность, ни возраст. Нормальный голос, обычный, не грубый.

– Я искала… я… – в голове сплошная ерунда, а в душе страх, – я искала ответы на вопросы.