Некоторые из украинских историков пытаются защитить Е. Коновальца, указывая в качестве алиби необходимость его срочного отъезда со Львова осенью 1922 года после очередного провала саботажной акции. При этом расписывают интригующее путешествие по маршруту Львов-Варшава-Гданск-Берлин. Запланированная саботажная акция, активизировала деятельность польской полиции по розыску активистов ВО-Абвер. Начались аресты. Полиция посетила квартиру Е. Коновальца во Львове на ул. Тересы, 34 (сейчас ул. Митрополита Ангеловича), но там его не оказалось. Бывший главный капельмейстер УГА, композитор М. Гайворонский, хорошо знавший полковника по школе в с. Зашкове (Львовская область), ночью пришёл к нему домой и предупредил о возможном аресте. Тесть Е. Коновальца – адвокат С. Федак-старший, договорился со знакомым железнодорожником, по фамилии Копан и тот перевёз его в товарном вагоне в Варшаву. Оттуда по поддельным документам Е. Коновалец выехал в Данциг и больше на территорию ЗУЗ он никогда не возвращался.[108]

Не имея непосредственного отношения к деятельности краевой резидентуры-экспозитуры разведки ЗУНР во Львове полковник, возможно, был причастен в какой-то степени к теме функционирования резидентуры на ЗУЗ, почему собственно с осени 1920 г. всячески старался предложить диктатору ей замену в лице реформированного блока УСС – КСС. Однако, из этой затеи у него ничего не вышло. На этом основании вполне можно предположить, что полковник, намеревался активно использовать резидентуру УСС – КСС по большей части в интересах организации «Второго зимнего похода», который готовил в союзе с С. Петлюрой и Ю. Тютюнником. Когда же в марте 1921 г. Советская Россия и УССР подписали Рижский договор с Польшей, а также после отказа УСС на съезде в апреле 1921 г. объединиться с КСС Е. Коновалец, видя бесперспективность своих политических проектов в украинской диаспоре в Европе, в июле 1921 года вернулся на родину.

В то же время Д. Веденеев утверждает, что: «…Уже в 1921 г. Е. Коновалец принял решение о вступлении в тайные отношения с Абвером и договорился о поставках разведывательной информации, касавшейся Польши. По данным советской разведки в роли «честного маклера» в контактах между Николаи (начальник Абвера – О. Р.) и «Степановичем» (под таким псевдонимом Е. Коновалец значился в Абвере) выступал Рихард Яри (Рико Ярый – О. Р.). Последний развил бурную деятельность, и даже занял должность руководителя курсов УВО, организованных в том же году майором Абвера Фоссом в г. Мюнхене (Бавария)».[109]

В этом заявлении, прежде всего, хотелось бы уточнить, что сам по себе Е. Коновалец принять решение о вступлении в контакт с Абвером не мог по элементарной причине, как политическая фигура украинской эмиграции, он никого не представлял, его ССО, как мы уже указывали выше, никакой реальной силы в эмиграции не имел. Поэтому предложить Абверу некую разведывательную информацию от ВО-УВО, к которой полковник не имел прямого отношения и был игнорирован её руководством в лице Я. Чижа, он также был не в состоянии.

В то же время, в период Директории (1918 г.) Е. Коновалец, как командир корпуса Сечевых стрельцов армии УНР, поддерживал тесные отношения с немецким, оккупационным командованием в Киеве. В частности, с бывшим начальником Киевского гарнизона генералом Гренером и полковником разведки Гемпом. И в тоже время, принимая во внимание активное участие командира Сечевых стрельцов в защите немецкого ставленника Гетмана М. Скоропадского, нам представляется возможным утверждать, что Е. Коновалец в период 1918–1919 гг. был завербован и состоял в штате агентурного аппарата немецкой разведки. Со временем, а именно в конце 1920 в начале 1921 годов «Степанович» был легализован за границей в Берлине и в качестве «агента влияния» возведён германской разведкой в ранг руководителя украинского, националистического движения в эмиграции (выделено – О. Р.). По поводу года установления официального сотрудничества ВО-УВО с германской военной разведкой имеется противоречивые данные. Некоторые называют 1921 год – Д. Веденеев, О. Кучерук, С. Шевчук. Другие называют 1922 год – П. Мирчук, А. В. Кентий, О. Мельникович. Мы же больше склоняемся к 1921 году т. к. именно тогда Р. Яри оказался в Германии в качестве официального представителя ВО-УВО с целью создания не экспозитуры (представительства) но, разведывательного центра – штаб-квартиры. О том, что 1921 год стал временем начала сотрудничества ВО-УВО с Абвером, может свидетельствовать также факт резкого обострения государственных отношений между Германий и Польшей по территориальному вопросу: «Данцигский коридор» и Верхняя Силезия. К тому же, Е. Коновалец, излишне быстро закончил свои политические проекты в эмиграции и отбыл на родину, где пребывал безвыездно весь оставшийся годовой период и с Р. Яри встречаться в условиях заграницы, наверное, для него было проблематично, но возможно. И в тоже время, он не порывал своих «дружеских» отношений с С. Петлюрой, получая от него необходимую поддержку и покровительство.

Раннее, мы уже отмечали, что: «…связной между Начальной командой УВО и правительством ЗУНР Я. Чиж в письме от 24 марта 1922 г. просил главу ЗУНР подать докладные ведомости о недостатках в деятельности УВО «для перепроверки и возможного исправления изъян».[110] Из этого архивного материала, усматривается следующее:

1. Разгром экспозитуры ВО-Абвер осенью 1921 г. временно приостановил поставку в Берлин разведывательной политической и военной информации с территории ЗУЗ в канун особого пика территориальной напряжённости между Германией и Польшей;

2. С июля 1920 г. по март 1921 г. резидентурой ЗУНР была проведена определённая разведывательная работа, которая получила неудовлетворительную оценку со стороны «хозяина» экспозитуры – правительства ЗУНР, что заставило Я. Чижа, как опытный контрразведчика, запросить «по команде» «центр» – диктатора, сообщить о недостатках в работе;

3. Сам Я. Чиж в это время уже находился за границей, куда бежал после совершенного С. Федаком-младшим покушения на Ю. Пилсудского.

Вот как об этих днях вспоминает О. Навроцкий: «…Начались массовые аресты в среде студенчества, и тогда полиция мимоходом наткнулась на членов УВО. Не попался в тюрьму только Я. Чиж, каким-то счастливым случаем, а возможно через свою осторожность, т. к. кажется, не ночевал тогда дома. Некоторое время он скрывался во Львове и время от времени звонил комиссару Кайдану и издевался над его следствием…».[111]

Запрос Я. Чижа, безусловно, связан с провалом деятельности ВО-УВО в Крае, а также с ожиданием дальнейших указаний по организации работы и выхода из создавшегося кризиса, но к этому времени его место в экспозитуре Края уже занимал Е. Коновалец о чём Я. Чиж не был поставлен в известность по причинам соответствующей конспирации и в какой-то степени утраты доверия в силу прошедших трагических событий.

Таким образом, в конце 1921 г. на арену деятельности ВО-Абвер выходит полковник Е. Коновалец, к которому якобы обратились оставшиеся на свободе участники военной организации с просьбой стать их руководителем. Украинские историки до сих пор не раскрыли имена этих «оставшихся на свободе» членов ВО-Абвер. Не разгласил их имена и сам командант Е. Коновалец. Собственной точки зрения по этому факту не высказал в своих воспоминаниях и Е. Петрушевич. По-нашему же мнению, объяснить такой заговор молчания можно только одним обстоятельством, – решение о назначении Е. Коновальца руководителем резидентуры ЗУНР на территории Восточной Малопольши было принято в Берлине с целью восстановления разгромленного подполья и налаживания дальнейшей разведывательной В подтверждение нашего заключения следует привести мнение А. Кентия: «…Контакты УВО с немецкими организациями возникли, как уже говорилось выше, на рубеже 1921–1922 годом. Уже в одном из писем в феврале 1921 года в Восточную Галицию Е. Коновалец, оценивая состояние международных отношений в Европе, писал, что Германия «за любую цену и работы ВО-Абвер в интересах Германии (Выделено – О. Р.) под любые условия желает ревизии Версальского договора 1919 г., и уже сейчас поддерживает контакты с теми, кто ей нужен «в том числе с украинцами…». А в письме от 5 апреля 1922 г. Е. Петрушевичу Я. Чиж подчёркивал, что «В. О. настаивает на целесообразности использования связи с немцами».[112] То есть продолжения работы на Германию.

В конце 1921 г., как считает З. Кныш, полковник осознавал, что украинская национально-освободительная борьба должна продолжаться, а не повторяться: «…То обстоятельство, что уже в 1922 г. мы видим его во главе краевого «провода» военной организации, свидетельствует о том, что Е. Коновалец принял вызов новой эры. Дальнейшая деятельность военной организации действительно имела мало общего с традициями предыдущего этапа освободительной борьбы».[113]

Добавим от себя, что речь идёт о прямом отказе от курса на проведение национально-освободительной (революционной) деятельности с целью поднятия восстания и отторжения Гали́ции от Польши. Если оставить за рамками пафосную патетику Зиновия Кныша о некой «освободительной борьбе», то необходимо констатировать, что задание по восстановлению разгромленной разведывательной резидентуры ВО-Абвер для полковника, носило довольно сложный характер. И это с учётом того, что командант продолжал вынашивать намерения работать не столько против Польши, сколько против России. Опять же, в рамках полученных из Германии инструкций в связи с планами Л. Троцкого «предать весь мир очистительному огню революции». Что характерно, в этих планах большевиков Германии была отведена главенствующая роль в Европе, как полигона для отработки «революционных технологий», что и подтвердила попытка неудавшегося революционного переворота в 7 ноября 1923 года.

Что касается Германии и Абвера.

Ценность материалов исследовательской работы А. Дарованца, на наш взгляд, состоит в том, что он, в отличие от своих украинских коллег-историков, отважился подробнее остановиться на третьем центре «войсковой организации», а именно Германии.[114] Принимая во внимание разгром ВО УВО и как следствие парализацию деятельности экспозитуры, именно Германия в это время начинает занимать ведущую роль в дальнейшем функционировании всех украинских националистических организаций, находящихся в эмиграции. В Германии интересы ВО-УВО с 1921 г. представлял Рико Яри. На него были возложены вопросы организации – поставок оружия и военных материалов, закупаемых у немецких фирм. Вскоре, как пишут С. Шевчук и О. Кучерук, для придания официального статуса ВО-Абвер было сформирована его штаб-квартира во главе с Р. Яри, который занял должность войскового референта Заграничной делегации «Войсковой организации» («ЗАДВОР»).[115] В состав «ЗАДВОРа» вошли украинские эмигранты, составившие костяк организации осенью 1922 года. В 1921–1922 годах «ЗАДВОР» активно занимался поставками оружия и боеприпасов в Край, исходя из вероятности возникновения военного конфликта между Польшей и Германией, который мог послужить поводом для воссоздания ЗУНР.[116]

Что собой представляла войсковая референтура ВО-Абвер в Германии и её комендант – Р. Яри. В большинстве своём, современные украинские историки обходят стороной как его самого, так и ту роль, которую он сыграл в истории украинского националистического движения за границей в период 20–30-х годов. Не думаем, что мы будем далеки от истины, заявив, что Рико Ярый в указанное время являлся «серым кардиналом» ВО-УВО-Абвер, затмевая собой команданта краевой экспозитуры о чём находим подтверждение в одном из писем А. Мельника: «… он (полковник Е. Коновалец – О. Р.) погряз в тесную связь с Абвером через Ярого, который фактически держит в своих руках не только техническую и материальную часть организации, но и самую организацию, более того, ставит в зависимость и его…».[117]

Рихард Ярий, родился в 1898 г. в г. Ряшев (г. Жешув. Польша). Отец Р. Ярого был австрийским офицером, по национальности чех, мать – еврейка (девичья фамилия Поллак). Р. Яри закончил в 1917 г. офицерское училище и получил звание лейтенанта. На фронте 1-й Мировой войны попал в сапёрный батальон. В своей офицерской книжке в графе национальность написал – «немец». В 1918 г. был уволен в запас. Оставшись без работы, завербовался в качестве офицера в украинскую армию на вербовочном пункте в г. Вене. В 1920 г. он становится капитаном (сотников), а ещё через год, после поражения УГА, оказывается в лагере интернированных в Чехо-Словакии.[118]

В своих показаниях арестованный член ОУН Т. Т. Мороз сообщил, что, будучи в 1919–1920 гг. в Германии, и вращаясь среди украинских националистических деятелей, Р. Яри быстро обратил на себя внимание германских государственных инстанций, в частности Абвера. С самого знакомства Е. Коновальца с Р. Яри последний являлся как в УВО, ак и в ОУН личным адъютантом полковника, ведавшим вопросами материально-технического обеспечения организации, а также в своих руках он сосредоточил все финансовые рычаги ВО-УВО-ОУН. При этом одновременно являясь посредником между ВО-УВО-ОУН и Абвером. Контакты с Е. Коновальцем, со слов Т. Мороза Р. Яри установил в 1922 г. уже будучи связан с германской разведкой. По её же заданию в 1921 г. выезжал в лагеря интернированных украинцев и проводил с ними некую работу (вербовал в ВО-УВО – О. Р.). Установив контакт с полковником Р. Яри одновременно поддерживал связь с сотрудником Абвера майором Фосс, а с 1934 г. с Лахузеном и Штольцом вплоть до 1941 г. то есть до дня своего ареста и заключения в лагерь. Примерно в 1921–1922 гг. состоялась сделка, сговор, между руководством ВО-УВО и Абвером. Сделка эта сводилась к тому, что Абвер взял на себя снабжение ВО-Абвер оружием, деньгами, предоставление убежища лицам украинской национальности, бежавшим из польского войска, а взамен этого ВО-Абвер обязался вести против поляков разведку, разложенческую работу в польской армии и, наконец, хотя и не было прямого указания, но косвенно безусловно, – это террористическая деятельность. На территории Польши была создана широкая разведывательная сеть, в городах: Варшава, Люблин, Краков имелись резидентуры ВО-Абвер, не говоря уже о Западной Украине.[119]

Показания Т. Т. Мороз в контексте нашего исследования можно трактовать несколько иначе. Абвер, как заказчик украинской, националистической, разведывательно-террористической структуры ВО-Абвер, был заинтересован в организации надёжной управленческой связи «подведомственной» ему «военной организации», добывавшей необходимые разведывательные материалы, взамен получая существенные финансовые средства (имеется ввиду, что на период 1921–1922 гг. деньги получал диктатор Е. Петрушевич). Как часто это бывает, возник вопрос доверия между «контрагентами» – договаривающими сторонами. На первом этапе функционирования Львовской разведывательной резидентуры ВО-Абвер, предоставляемая информация, каналы связи и в целом управляемость структуры немцев устраивала. Однако, после неудавшегося покушения на Ю. Пилсудского (С. Федак-младший во Львовской ВО-Абвер возглавлял боевой отдел) и после разгрома экспозитуры пришлось её возрождать на новых началах, в новом формате, приняв во внимание допущенные ошибки предыдущего руководства. В этой реанимационной деятельности Львовской ВО-Абвер отводилась ведущая роль не Пражской, а Берлинской экспозитуре («ЗАДВОР»), ответственной за надёжное обеспечение оружием, боеприпасами и иным военных снаряжением ячеек военной организации в Крае. В рамках принятых Абвером решений так называемый «центр» (штаб-квартира) ВО-Абвер со временем, сам того не желая, переместился в Берлин.