Иоганн уже минут пять задумчиво смотрит на огонь костра, встав почти вплотную. Рим настороженно озирается, выискивая малейший намек на опасность среди танцующих и смеющихся людей. Они не боятся ничего и никого под покровительством Квиланы, но всё меняется в одно мгновение. Сигнал Сарефа заставляет кнут из хвоста Цербера-Химеры развернуться в полете и рывком устремиться к первой жертве.

Коул вздрагивает, когда слышит щелчок хлыста, и отрывается от созерцания пламени. С воплем, который вряд ли ожидаешь услышать от пожилого мага, чародей вскидывает руки. Вместе с жестом огонь костров и факелов вздымается до верхушек деревьев, а после устремляется к земле пылающим ливнем. Смех и примитивную музыку сменяют вопли заживо сгорающих людей.

— Коул, придурок, не так сильно! — Орет Рим, спасая любимую куртку от огненной стихии, но пиромант ничего не слышит, лишь стоит посреди океанских валов из пламени и плачет, сжигая всё на своем пути. Девушка помнит предупреждение Сарефа о том, что во время боя стоит держаться подальше от Иоганна, так как он уже давно тронулся головой, не выдержав смерть родных.

«История знает множество примеров, когда маги выходили на невообразимый уровень сил лишь тогда, когда получали психические травмы после страшных событий. Боль и страдания являются тем ключом, что открывает дорогу настоящей магии, но он же часто заводит волшебника в гроб. Именно поэтому самые сильные чародеи часто становятся садистами, психопатами, социопатами и прочее», — вспоминает Рим объяснение Сарефа, прячась за деревьями, пока пиромант льет слезы над обугленными телами мужчин, женщин и детей, и лишь усиливает напор магии.

— Да из всей компашки я самая нормальная что ли? — Вампирица оглядывается по сторонам, но демона и люминанта не видит. Вероятно, они уже должны быть рядом с Сарефом. Жертвоприношение нескольких сотен человек по плану должно отправить вызов лжебогине, ради которой они пришли в этот по-настоящему богами забытый край.

Ночь только вступает в права, а над лесом поднимается новое ярко-белое солнце, заглушая даже свет лесного пожара. Необычное небесное светило, слишком яркое для луны, освещает десятки километров. «Вряд ли это Фаратхи, как называет Квилану Сареф», — размышляет Рим. — «Скорее всего уже обдолбанный Кроден активирует чары, которые по мнению Сарефа могут поймать даже бога или Древнего вампира».

— Хм, кто это у нас такая интересная ночная охотница? — Раздается женский голос за спиной. Рим не услышала шагов, поэтому моментально разворачивается с замахом хлыстом. Вот только встречают вампиршу лишь темнота с холодом и чувство полного бессилия.