• Напряженное внимание и предвкушение: нас призвали готовиться к чему-то интересному и удивительному, но не сообщили никаких подробностей.

• Сила переживания и привязка к текущему моменту: первые слова описывают событие, вызывающее сильнейший отклик, – смерть юного существа – языком, отличающимся конкретностью («это»), неформальностью («дитя»), актуальностью («только что») и прямотой («умерло»).

• Трагедия и пафос: эпитет «потрясающее», в котором соединяются ментальные пласты «чудесное» и «ошеломляющее», требует внимания и обещает финал, одновременно трогательный и уникальный.

• Универсальность: нам обещают рассказать в высшей степени личную историю, но в самых общих терминах – не указаны ни пол, ни возраст, ни национальность и место жительства, ни имя героя, ни детали события. Это может быть кто угодно; таким образом, рассказ касается каждого из нас.

Я никоим образом не утверждаю, что все вышеперечисленное осознается при взгляде на заголовок статьи или ссылку. Эмоциональное убеждение настолько действенно именно потому, что оно опирается на неосознанные допущения и переживания, очерчивает лишь самые общие черты человеческой драмы, заставляя нас сопереживать или осуждать. Прочтите два риторических обращения. Какое из них менее, а какое более убедительно? Почему?

Эти два обращения представляют собой два различных типа убеждения. В первом драматический рассказ призван вызвать сильную эмоциональную реакцию и пробудить эмпатию: яркая картинка (испуганные ребятишки дрожат от холода) объединяется с целью общего характера – сделать мир более безопасным для детей вообще. Сообщение пытается через сопереживание заставить аудиторию ассоциировать себя с пострадавшими, почувствовать ближе к детям, о которых идет речь.

Второй текст также апеллирует к сильным эмоциям, но его цель – помочь аудитории дистанцироваться от предмета обсуждения: мигранты из Мексики не такие, как «вы», поскольку являются преступниками и насильниками, людьми, приносящими с собой в США собственные проблемы. Он убеждает через страх и отторжение, прокладывая водораздел между «нами» и «ими».

Обучение с умом: риторика и эмоциональная дистанция

Эмоционально насыщенное сообщение стремится пробудить в нас симпатию или возмущение, но обе эти цели достигаются установлением связи между аудиторией и предметом. Заставляют ли нас поверить, что предмет обсуждения близок нам в буквальном и в переносном смысле? Или, напротив, внушают, что он нам чужд и следует держаться от него подальше? По мере изучения эмоционального воздействия речи вы будете все яснее видеть, какой вариант разыгрывается, – и, надеюсь, станете лучше понимать попытки манипуляции путем постулирования близости или дистанцирования. В целом риторика способна:

• либо сделать нас эмоционально ближе к предмету обсуждения, предполагая, что мы должны открыться ему;

• либо эмоционально отдалить нас от него как от чего-то чуждого и угрожающего, перед чем необходимо закрыться.

В своей речи мы почти всегда, подчас неосознанно, устанавливаем степень близости или отдаленности между собой и предметом обсуждения. Мы постоянно вовлечены в эмоциональные допущения и попытки убеждения в силу выбора слов и собственной чуткости к тонким градациям чувств в каждом конкретном описании. Вот несколько способов рассказать об одном и том же событии. Обратите внимание на разницу в плане эмоционального убеждения.