Старый, как мир, прием. Исполненный грубо, бесцеремонно.
— Ты бы, старшина, сперва уточнил, кто тут проживает, прежде чем разводом на бабки фраера, как ты вообразил, ушастого заниматься, — сказал я, не вставая с кресла и созерцая над собой его жирное потное пузо в прорехе фирменной рубахи. — Ты бы, падла курчавая, сперва подумал, прежде чем ко мне соплюшку эту подсылать! — И я предъявил ему свой аглицкий пачпорт «с двуспальным андийским левою». — Ты хоть понимаешь, старшина, что тебе будет за попутку обокрасть иностранца? Да что там обокрасть — ограбить!
В этом времени в провинции СССР еще боялись иностранных граждан. Наверное потому, что знали — за каждым незримой тенью находится недремлющее КГБ.
Толстый мент (именно мент, а не милиционер) в буквальном смысле пал на колени. И взмолился о пощаде, не преминув с сельской хитрости вопросить:
— А чего, как русский, регистрировались.
— Так я и есть русский, дурилка картонная (интересно, кино про Горбатого уже сняли), я просто очень большой начальник и у меня два гражданства: российское и английское. Вот сейчас еду в Китай, а в Иркутске остановился город поглядеть. Вот теперь доложу в министерство, что милиция в Иркутске грабежами гостей города занимается. Как твоя фамилия, не расслышал?
— Я не говорил! — подсвинком взвыл толстяк. — Я прощения прошу, не подумал!
Выпроводив толстяка я принял душ и пошел завтракать. Благо, ресторан для жильцов работал с утра, а не с двенадцати, как большинство в СССР, и работал по ценам обычной столовой. Я не стал выкобениваться и взял завтрак № 2: омлет с судаком в томате и крепкий чай с ромбабой. Чай принесли в аккуратном чайнике вместе с красивой чашкой местного — «Хайтинского» фарфора. Знаменитого, кстати. А фабрика эта на речке Хайте умрет после перестройки меченого. Я, кстати, в школьные годы, в ихнем пионерском лагере летом подрабатывал инструктором по плаванью (была такая должность для комсомольцев старших классов с зарплатой в 73 рубля и бесплатным питанием (и отдыхом). Я проводил утреннюю зарядку для всех отрядов и во время купания отвечал за надзор с малышами. Хотя утонуть в огороженном мелководье было трудно, да и пионервожатые с воспиталками наблюдали за своим отрядом.
…И пока шел к своему прошлому дому, где моему телу уже 18 лет, все погружался в воспоминания. Школьные, новогодние, первомайские, дворовые. У одних память сохраняет только хорошее, у других — в основном плохое. Я из первых. Дворы в те времена, в те послевоенные годы, да и позже — до восьмидесятых, очень много значили для детей, живущих в окружающих домах. Именно там формировались истинно социальные отношения. Вот и сейчас, когда я зашел в свой двор через проходной подъезд улицы Марата, там кипели ребячьи страсти. Мальчишки играли в прятки «С колом». Перед началом игры все «канаются» на палке, и чья рука оказалась вверху, тот и «вода». Потом берут кол длиной 1–1,2 м и забивают его камнем или доской в землю. Каждый игрок, кроме «воды», бьет по колу один раз, а последний игрок — пять раз. Потом все разбегаются и прячутся, а «вода» вытаскивает кол. После того, как вытащен кол, он идет искать игроков. Кого найдет первым, тот становится «водой», и игра начинается сначала. Спрятавшиеся игроки могут, в то время пока нет водящего возле кола, подбежать к нему и снова забить кол в землю. После чего желающие перепрятываются, а водящий снова вытаскивает кол из земли.
А недалеко, прямо напротив гаражей, девчонки резались в лапту — предтечу американского бейсбола. (Лапта — русская народная командная игра, в которой используются мяч и бита. Это очень древняя игра. Археологи находили мячи и биты, датируемые XIV веком при раскопках Новгорода. Упоминания о лапте встречаются в памятниках древнерусской письменности. У игры на Руси было множество названий: «Шибка», «Битка», «Хлопка», игра «в беглые», «в шары». Существовало и множество разных правил игры в лапту. Эта забава была чрезвычайно популярна. В других странах были игры похожие на лапту.
Я высмотрел у черного хода второго подъезда лавочку и уселся, созерцая. В этом времени мужчина, наблюдающий за детьми, еще не вызывал ассоциации с педофилами. Вообще никаких грязных ассоциаций не вызвал. Да и двери в сквозных подъездах были по теплой погоде нараспашку. Я бывал в Иркутске в 1992 году и заходил во двор. Вместо площадки для игр с качелью, беседкой и песочницей вырос еще один пятиэтажный дом, а во дворе не было ни единого ребенка, зато семейство гаражей разрослось до безобразия. На подъездах висели металлические двери, окрашенные унылой шаровой краской и они перестали быть сквозными — черный ход был заделан железным щитом.
Вышел я! Еще подумал — какой тощий. Сделал шаг от скамейки, прикидывая как начать беседу. Скажу, наверное, что знаю — у тебя в ящике с шахматами и книгами лежат заныканные две бутылки с абрикосовым ликером, а ты тайком от мамы к ним прикладываешься…
Сказать ничего не успел — увяз. Мироздание разрешила философскую проблему — «Парадокс убитого дедушки». Русский физик Игорь Дмитриевич Новиков еще в 1970-х подогнал целую научную базу для объяснения этого парадокса. Согласно его объяснению, существуют так называемые геодезические кривые времени, которые не позволят путешественнику нарушать какие-то ни было причинно-следственные связи. Путешествие будет возможно только в той области, где существуют эти кривые. Благодаря замкнутым кривым времени, события в прошлом будут цикличны и не смогут повлиять на настоящее. Короче говоря, убить дедушку будет попросту невозможно.
Что делали бы вы, если перед вами возникла прозрачная стена, которую нельзя преодолеть. Не твердая, а тормозящая, «замораживающая» все попытки двигаться вперед. Нечто, в чем вязнешь, как в дегте. Но самое удивительное, что мое барахтанье никто не видел, будто эта преграда еще и скрывала меня.
«Судьбу не изменишь!» — с сердцем прошептал я. И отправился на трамвайную остановку. — «Нечего мне в Иркутске памятью сердце травить, поеду в Лондон через Китай».
— Разрешение на выезд и загранпаспорт, — сказала кассирша.
— Нет необходимости, я — подданный Великобритании, протянул я паспорт. — Мне просто на границе штампик поставят.
— Вы, однако, хорошо баете по русскому.
— Так я и есть русак, просто у меня двойное гражданство.
— А так быват?