— Но как он смог бы все узнать? Как он смог бы доказать что-нибудь, если кассеты у нас, а все улики, что могли остаться, поглотил огонь? — не успокаивался Виктор.

— Может, и не узнал бы, а доказывать ему уж точно ничего не нужно. Но если все-таки узнал бы, тогда арест твоего отца оказался бы сущим пустяком. Поверь, далеко не все люди пришли к своему состоянию честным путем, как твой отец. Практически у любого сверхбогатого человека руки по локоть в крови. Если, конечно, они не получили свое богатство от своих родичей, которые, в свою очередь уже сделали за них всю грязную работу. Пойми, твой папа этим обезопасил всех вас — его семью.

— Но разве этот Двардов не захочет сам отомстить папе? Может, ему мало будет того, что папу посадят в тюрьму?

— Рома — очень видный и известный человек. Долгое время он занимался благотворительностью, а народ меценатов любит и помнит. Если с ним что произойдет, сразу подумают на Бориса, а это очень подпортит его репутацию. А у людей его круга репутация и авторитет — далеко не на последнем месте. К тому же, после того, как он узнает, что вытворял его сынок, если, конечно, раньше не знал, он сможет успокоиться и даже понять твоего отца. Именно поэтому мы решили, что Роману лучше всего сразу сдаться — это свяжет руки Борису, так как все будет происходить на виду. Мы надеемся на это. К тому же, исходя из того, что твой отец будет тесно сотрудничать со следствием, напишет чистосердечное признание, да и денег я заплачу кому нужно, мы можем рассчитывать на мягкий приговор. А после спустя некоторое время можно будет вообще подменить твоего отца на какого-нибудь парня с улицы, чтобы он продолжал мотать срок за твоего папу, конечно, за хорошее вознаграждение. Спустя пару лет все забудут об этом случае, и никто ничего проверять не станет.

— Пару лет? Папе придется сидеть в тюрьме несколько лет? Из-за меня?!

— Послушай, учитывая обстоятельства, все не так уж плохо. К тому же его там никто не будет обижать, и время пролетит, как на не самом лучшем курорте, — говорить он пытался воодушевляюще, но было очевидно, что он тоже боится за своего друга. — Главное, ты не подведи! Ведь ты один из главных свидетелей. Кстати, нам очень нужна та девушка, которую ты вытащил в тот вечер. Где она сейчас?

— Я…я не знаю.

— Как это? Нужно обязательно найти ее для дачи показаний в суде!

— Я не знаю, где она может быть! — рассердившись, ответил Виктор. — Я привел ее домой, и она была у меня, а потом исчезла, сбежала, испарилась!..

— Тише, тише, — успокаивающе отвечал Геннадий. — Нас могут услышать! Так, хорошо. Что ты о ней знаешь? Как ее зовут, откуда она, где жила, училась? Ну? хоть что-нибудь-то ты должен о ней знать!

— Ее зовут Кристина, и она учится со мной в университете в одном потоке. Это все, что я знаю.

— Ну, хорошо. Этого достаточно. И еще. На видео я увидел с тобой еще одного парня. Кто он и где сейчас?

— Это Филипп. Нас Егор познакомил, когда мы покупали наркотики, — стыдясь своего признания, Виктор сделал небольшую паузу, а после, сравнив остальные свои оплошности, решил, что наркотики не так уж и страшны. — Это он дал мне пистолет, а потом почему-то помог. Я о нем толком ничего не знаю, скорее всего, Филипп — вообще не его имя. Помню, он говорил, что уедет в Питер, поэтому Вы вряд ли его найдете. Но я в нем уверен! Он не сможет помочь папе как свидетель, но никак и не навредит — это уж точно! — почему Виктор сказал неправду, он до сих пор не знает. Видимо, просто побоялся еще больше навредить или подставить Филиппа.

— Да уж, помог он тебе… Не дав он тебе оружие, ничего бы и не было! — Возмущался Геннадий Юрьевич.

— Я бы тогда камнями их забил, — очень тихо, но все-таки так, чтобы было слышно собеседнику, возразил Виктор.

— Ладно, мне нужно идти координировать нашу армию юристов-дармоедов, а ты оставайся здесь и никуда не выходи из комнаты, понял? — последние слова Виктора юрист оставил без внимания.

— Да, — Геннадий Юрьевич уже, было, собрался уходить, как Виктор его остановил. — Постойте! Кто-нибудь еще знает правду?

— Кроме Нади, никто. И не нужно, чтобы кто-нибудь знал. С твоей мамой мы уже поговорили.

— Это поэтому она никак не может успокоиться? Она знает, что папа не виноват, но ничего не может поделать, — подытожил Кротов.

Геннадий, взяв его за плечи, два раза кротко кивнул, сказав при этом: «Держись», — встал и вышел из комнаты. И вот Виктор снова один, погруженный во мрак своих страхов. Хоть родные его находились всего в нескольких жалких метрах, он чувствовал между ними целую бездну. Как ему быть? Что ему делать? Братья его ненавидят, так как считают, что отец страдает именно из-за него. А что Ксюша? Его маленькая сестренка. Что же в ее душе происходит в это время? Виктор считал, что скорее всего она тоже злится на него… Но Виктор все же думал, что они правы, и даже не рассчитывал на их прощение, на их любовь; он не считал себя достойным этого, он не считал себя достойным быть прощенным… быть счастливым. Новое чувство в его коктейле страстей — чувство быть не достойным любви. Не ощущать себя частью семьи из-за своей же собственной никчемности. Только в этот момент Виктор задал себе вопрос: «Что же я наделал?» — Хоть и раскаялся, но все же был уверен — худшее еще впереди.