— Ну тише ты, чего разорался? — незаметно вернувшись, в шутливой форме сказал Роман Александрович. — Спокойно, Гена, сделай все, как я сказал, и все будет хорошо, — Геннадий ничего не ответил, а лишь несколько раз кротко кивнул, нервно топчась на месте.

— Витя, ни за что не переживай — я все исправлю, — взглянув на сына и еле заметно улыбнувшись, сказал ему отец. Вид его был подавленный, разбитый, и от него прямо-таки веяло грустью. — А теперь уходите — времени совсем мало.

— Но…

— Нет. Делай все, как скажет Гена. Слушайся его во всем, как меня. Хотя нет, меня ты в последние годы совсем не слушался, — улыбка его стала шире, но Виктору совсем не хотелось улыбаться в ответ. — Все, идите!

И они, выполняя приказ, отправились обратно. Пройдя несколько метров, Виктор обернулся посмотреть на папу. Мужчина все так же стоял на месте и смотрел им в след. На прощанье Роман Александрович вытянул в сторону сына руку, словно пытался дотянуться и дотронуться до него, а после развернулся и отправился обратно в секретный клуб Егора. У Виктора возникло невыносимое желание вернуться и помочь папе, сделать хоть что-нибудь, быть хотя бы рядом. Виктор не хотел уходить, не хотел оставлять его, но боялся, что если останется, это еще больше расстроит его отца, и он будет лишь обузой. Добравшись до места стоянки машины, Геннадий Юрьевич приказал юноше стоять и ждать на этом же месте, а сам же, сев в машину, куда-то уехал. Молодой человек послушно выполнил приказ и не двигался с места. Отсюда ему хорошо было видно, как на противоположной стороне улицы люди покидали ночной клуб «Free live». Люди, которые раньше интересовали его и которым он всегда был рад. Теперь же они нервировали и разочаровывали его. Все эти красивые одежды, дорогие машины, блестящие аксессуары прятали то, что могло быть у них внутри. Ведь на самом деле все они могли быть не лучше Егора, не лучше его самого… И теперь он смотрел на них с презрением. Да, конечно, они могли оказаться и хорошими, порядочными, честными людьми, но что-то все же Виктора склоняло к первому варианту. Начинало рассветать, вдруг, глядя на всех этих молодых и избалованных жизнью людей, Кротов обратил внимание на одного человека, что сильно выделился бы из любой толпы. Особенно внимание на нем заострял огромный шрам на всю щеку, который был хорошо заметен даже на большом расстоянии, а также то, что он пристально смотрел на него. Не было сомнений — мужчина знает Виктора. Ну а Кротов знаниями об этом человеке похвастаться не мог. Кто он, что ему нужно и почему он просто стоит и смотрит на него? Опять слишком много вопросов. Пристальный взгляд незнакомца вызывал у парня тревогу, невыносимое желание спрятаться подальше, но Виктор продолжал смотреть так же, как и страшный мужчина, прямо в глаза. Возможно, это могло бы еще долго продолжаться, но, к счастью, вскоре подъехал Геннадий Юрьевич и, сев в машину, они уехали домой.

Добравшись до дома Кротовых, Геннадий взял пакет с кассетами и заперся в кабинете хозяина дома, запретив кому-либо заходить. Виктору очень хотелось узнать, что они с отцом придумали, каков их план, но спросить он не осмелился. Больше всего его тревожило, что отец остался там совсем один. И теперь молодому человеку ничего не оставалось, как просто ждать. Поднявшись на второй этаж, юноша направился в свою комнату. В ней все было так же, как с самого детства, и приятная ностальгия накатила на него, радуя воспоминаниями. Как же все-таки тогда, в детстве, было здорово. Беззаботность, никаких проблем и никакой ответственности. Даже если что и случилось, мама с папой все решат. Все эти глупые детские стремления как можно скорее повзрослеть раскрывают свою нелепую сущность лишь тогда, когда ты уже стал взрослым, и назад дороги нет. Теперь отец Виктора снова все пытается решить за него и спасти своего непутевого сына. Виктор все никак не мог понять, за что же отец его так любит, ведь в такой ситуации, как он думал, большинство поступило бы иначе. А он старается, борется за него, такого гадкого и жалкого сына. Воистину любовь творит чудеса. Или безумства. Стоило юноше лечь на свою кровать, как усталость полностью его покорила, и он погрузился в сон с душой, переполненной страхом и тревогой.

Спустя некоторое время, проснувшись, наш герой ощутил, что усталость и его страхи хоть немного, но улетучились. В доме было шумно и, спустившись в гостиную, молодой человек обнаружил много людей: мама все так же плакала и сидела на диване, обняв ее, рядом сидела Ксюша, пытаясь хоть немного ее утешить, напротив молча стоял Дима, в комнате было полно полиции и, судя по всему, юристов Романа Александровича, которые пылко спорили с представителями власти. Виктор, было, хотел спуститься и понять, что там происходит, как вдруг напротив него оказался старший брат. Несколько секунд он сверлил младшего своим взглядом, а после проскрипел сквозь зубы: «Выспался?». Всего лишь в одном его слове было столько гнева и презрения, что Виктор на миг забыл, кто перед ним вообще стоит. Не дожидаясь ответа, Юрий схватил парня за грудки своими ручищами и сильно прижал к стенке.

— Я задал тебе вопрос? Отдохнул ли ты? — младший лишь смиренно стоял и смотрел ему в глаза. — Чего молчишь, мразь?

— Юра! Отпусти его, — очень вовремя появился Геннадий Юрьевич.

— Почему я должен тебя слушать? Ты вообще мне кто такой? — яростно ответил Юрий. По его виду было видно — он на грани.

— Во-первых, не тыкай мне, молодой человек. Во-вторых, я друг твоего отца, и, если ты его хоть немного любишь, если ты его уважаешь, в конце концов, ты обязан слушать меня! Таково было его слово, — безо всякой ноты страха ответил Геннадий, хотя он был на порядок меньше Юры, который продолжал сильно прижимать Виктора к стене. После нескольких секунд раздумья старший брат все же отпустил младшего, развернулся и отправился к матери.

— Иди в свою комнату, я подойду через пару минут, — приказал друг семейства.

Послушно исполняя его волю, Виктор смирно потопал обратно к своей кровати. Как и обещал, Геннадий вернулся через пару минут и начал говорить:

— В общем, дело обстоит так. Когда я тебя оставил около машины, сам поехал и привез твоему отцу канистру с бензином. Твой отец поджог здание, чтобы скрыть улики и тот факт, что люди были убиты уже давно. А после… после вызвал полицию и добровольно сдался, — последние слова давались ему с трудом.

— Нет… нет, так нельзя! Он не должен! — юноша не мог поверить в это. Отец принес себя в жертву для спасения его, самого непутевого и проблемного из своих детей.

— Успокойся! Сейчас не время паниковать. Твой отец все делает правильно. История будет такой: ты после того, что они с тобой сделали, пошел и рассказал все отцу, и он, впав в состояние аффекта, сам того не ведая, сотворил это преступление. Факт в том, что твой отец весьма богат, далеко не глуп и в целом является видной личностью, но, не смотря на все это, он все-таки совершает преступление лично, что подтверждает наши аргументы. Все копии записей тех безумных жестокостей я уже передал полиции, конечно, кроме той, где ты подтверждаешь невиновность Ромы. Я буду добиваться суда присяжных, и эти кассеты помогут смягчить наказание. Главное, чтобы ты ничего не испортил. За это мы и переживаем.

— А полиция не стала спрашивать, откуда у Вас оказались эти кассеты? — сообразил Виктор.

— Конечно, стала! Меня чуть не отправили с твоим отцом! Я объяснил им, что твой папа после преступления позвонил мне и попросил приехать. После он передал мне эти кассеты, не объяснив, что они из себя представляют, а только сказал, что я сам вскоре все узнаю. Естественно, по легенде, я не знал, что это за записи, и понятия не имел, что сделал Рома… Именно это сейчас и объясняют мои люди сотрудникам полиции, а также пытаются объяснить такое понятие, как презумпция невиновности.

— Но почему он сдался полиции? Ведь можно было бы подкупить кого-нибудь или еще что-то в этом роде. Деньги же решают все!

— Все, да не все. Если бы это были обычные ребятишки — да. Но это сын Двардова! Единственный сын. Борис Сергеевич очень принципиальный и очень умный человек. Он бы просто так этого не оставил. К тому же и денег у него намного больше, чем у нас всех вместе взятых.