— Я оставлю ему записку. Со мной не стрясется ничего страшного.
— Лучше бы ты оставил ему себя…
Орк промолчал, глядя на трещинку в каменном полу, змеящуюся у него под ногами. «Мне бы хотелось, чтобы в мое отсутствие ты не покидал стен Изенгарда, Гэдж, — сказал Саруман ему на прощание, — и дело даже не… в той причине, о которой мы оба знаем. Просто бродить в одиночку по горам само по себе может быть небезопасным. Приближается время схода лавин… Один раз ты уже попал в беду — там, в горах — и тебе повезло, что в тот день на тебя набрел дурень Гэндальф, который и мимо мыши, попавшей в мышеловку, не способен пройти равнодушно. В другой раз подобного везения может и не случиться». Тряхнув головой, словно это могло помочь ему отогнать сомнения, орк решительно взялся за ручку двери — бронзовое кольцо.
Ворон сердито прокаркал ему в спину:
— Ну-ну. Придется мне все-таки разыскать начальника стражи и поставить его в известность касательно твоих неразумных намерений, глупый ты звереныш… Боюсь, что в таком случае тебя просто не выпустят из Изенгарда, уж не обессудь.
— Не утруждайся, — буркнул Гэдж. — С чего ты взял, что для того, чтобы покинуть Изенгард, мне непременно нужно проходить мимо караульни?
— Ну, если ты научился, подобно сквозняку, просачиваться сквозь стены…
— Не научился. Но зато мне известен потайной ход, прорытый под башней — он выведет меня из Ортханка прямехонько за Круг Изенгарда. Всего хорошего, старый ворчун.
И с этими словами, прежде, чем Гарх успел осмыслить и принять сказанное к сведению, орк повернулся, вышел из Заклинательного чертога и плотно, с основательным усилием прикрыл за собой дверь.
* * *
— И давно? — спросил ворон.
— Что давно?
— Давно тебе известен этот потайной ход?
Они с Гэджем сидели на травянистой лужайке на восточном склоне Метхедраса и смотрели вниз, в долину, где виднелись темные, уходящие в необозримые дали за край земли громады Фангорнского леса. Отсюда, со значительной высоты, казалось, будто кто-то расстелил на земле большой и зеленый, слегка побитый молью войлочный коврик.
— Давно, — помолчав, неохотно отозвался Гэдж. — С того дня, как меня укусила змея, помнишь?
— А-а…
— Мне было лет семь или восемь. Старик водил меня на склон Метхедраса изучать горные породы и травы… и в тот день пронес меня прямиком в Ортханк, минуя стены, ворота и караульню. Он опасался, что в случае промедления просто не успеет в должный срок дать мне лекарство.
— Как это было неосмотрительно с его стороны…
— Наверно, он думал, что я все равно ничего не запомню.
День был в самом разгаре — душный и почти по-летнему жаркий. Скинув безрукавку и закатав выше локтя рукава холщовой рубахи, Гэдж поудобнее примостил за плечами тяжелую котомку и принялся спускаться к темнеющей внизу полосе леса. Гарх, вздыхая и отдуваясь, старался держаться поблизости — или, по крайней мере, не выпускать орка из вида. Порой старый ворон что-то сердито кряхтел под нос и, хотя Гэдж старался особенно не прислушиваться, ему казалось, что в этом невнятном бормотании он различает знакомые слова «чтоб ты провалился» и «всё доведу до сведения».