В заключение можно отметить, что неприятие ментализма в своей основе имеет веру в совершеннейшую реальность феноменального мира, обусловленную как неведением истины, так и привязанностью к нему, нежеланием отрешиться от кажущейся привлекательности всего посюстороннего. Принятие ментализма — это водораздел между фикцией наивного реализма, принимаемого за материализм, и пониманием не реальности феноменального мира; это дальнейшее движение в потоке, ведущим к освобождению. И первый удар по вере в реальность этого мира в западной философии был нанесен Д.Беркли. В этом основное значение его философии. Но не только.
Легко видеть, что при правильной формулировке концепции ментализма он идеально описывает состояние сна со сновидениями. Действительно − ни у кого во сне нет никаких сомнений в том, что он существует, что есть его индивидуальное "я", субъект, ego. Во сне ego переживается особенно явственно. В действительности, т. е. в RII, есть объекты восприятия этим субъектом — внешние (физический мир и собственное тело) и внутренние — мысли, чувства, ощущения. В RIII, во сне, воспринимаются только объекты "внешнего мира", если к ним отнести тело и чувства. Нельзя закрыть глаза, чтобы содержание сна изменилось. Происходит принудительная демонстрация картин и сопровождающих их чувств. Никаких других субъектов, кроме "я", нет, т. к. это сон только одного субъекта. Нет вопроса об объективности существования мира без воспринимающего субъекта. Объекты существуют, пока воспринимаются, их esse est percipi. Когда один сон сменяется другим, объекты также меняются, и никакого иного существования у них нет. Вселенная мгновенно возникает при засыпании и так же мгновенно исчезает при пробуждении. Видимое во сне тысячелетнее дерево не требует для своего возникновения тысячи лет сна. Поэтому и нет проблемы — существовала ли Земля до появления людей с их сознанием.
Но может ли эта концепция быть применима в действительности, в RII? Мы уже знаем, что материалистическая доктрина при всей своей онтологической несостоятельности весьма эффективна в качестве модели при изучении явлений апсихической природы. Аналогичным образом ментализм, воспринимающий все как совокупность душевных, психических феноменов, может и должен быть онтологической моделью теоретической психологии.
Известно, что к настоящему времени единой теоретической психологии нет — есть различные школы и школки, которые, исходя из разных предпосылок, пытаются объяснять различные аспекты внутреннего, субъективного мира человека. Собран колоссальный эмпирический материал, позволяющий в определенной степени объяснять душевные состояния и управлять поведением людей. Но такой состоявшейся, точной науки, какой является физика для внешнего мира, для внутреннего мира, души, нет. Никто не может труса сделать храбрецом, тупицу — сообразительным, подлеца переделать в порядочного человека. Причина — в отсутствии понимания основ духовной антропологии человека. И, подобно тому, как физика дает возможность понимать и изменять физический мир на основе теоретических представлений о строении "материи", так и теоретическая психология должна давать такие возможности в отношении явлений душевного мира. Известные многочисленные попытки построения теоретической психологии на базе т. н. материалистических представлений о действительности подобны попыткам удаления миндалин через задний проход. В принципе возможно, но затруднительно. Что касается бихевиоризма, то это вообще не психология.
Одним из главных аргументов в пользу того, что субъективный идеализм действительно может быть онтологической моделью для теоретической психологии является его, как и материализма, логическая непротиворечивость. Это первое условие, которое предъявляется ко всякой естественнонаучной теории, и ему ментализм, как об этом уже говорилось, удовлетворяет.
И, наконец, следует указать, что онтологической моделью для психофизиологии, изучающей взаимодействие физического и психического, должен быть дуализм. Как онтология эта доктрина конечно не выдерживает критики, но в качестве модели она хорошо подходит для изучения воздействия духа на тело, особенно феноменов йоги, нестинарства и т. п.
Является ли ментализм, несмотря на невозможность признания его абсолютной истиной из-за солипсизма, большим приближением к истине, чем материализм? В соответствии с концепцией правдоподобия К.Поппера да. Ментализм действительно лучше соответствует фактам духовной жизни, чем материализм, поскольку истинное, но не ложное содержание ментализма превосходит истинное содержание материализма, и ложное, но не истинное содержание материализма превосходит ложное содержание ментализма.
Последнее, и возможно самое важное, это эффективность ментализма в духовной практике в качестве промежуточного метафизического представления о бытии. Те, кто стремятся к постижению высшей Реальности, должны исходить из не реальности действительности RII, т. к. с точки зрения высшей реальности RI действительность действительно не реальна. Такую возможность дает только представление о мире как о субъективном феномене. Иначе невозможно избавиться от иллюзии реальности этого мира, подобно тому, как невозможно проснуться от кошмарного сна, не понимая, что это только сон.
3.3 Идеализм йогачар
Самой ранней из известных нам концепций субъективного идеализма является виджняна-вада, или идеализм йогачар. С. Радхакришнан объясняет: "Школа йогачар называется так потому, что она заявляет, что абсолютная истина, или бодхи, провозглашаемая буддистами, достигается только теми, кто практикует йогу. Название "йогачары" подчеркивает практическую сторону философии, в то время как название "виджняна-вада" подчеркивает ее умозрительные черты" [3].
Как известно, Будда отказывался рассматривать метафизические проблемы, настаивая на практической стороне своего учения. После его смерти, или как говорят буддисты, после того, как "ветер непостоянства задул светоч истины", его учение различные мыслители стали развивать в разные системы в соответствии со своими ментальными склонностями. Так возникли четыре школы буддизма — вайбхашики, саутрантики, йогачары и мадхьямики. Две первые из них относятся к буддизму хинаяны, т. е. узкому пути, более близкому учению раннего буддизма. Остальные две принадлежат к махаяне, широкому пути, существенно изменившему теорию и практику Будды.
В философском отношении вайбхашики и саутрантики были реалистами, т. к. признавали, что существует независимая от сознания Вселенная, "действительная в пространстве и времени, где разум наравне с другими вещами является конечным". Йогачары, утверждавшие, что все создано самосозидающей мыслью, ближе всего к субъективному идеализму. Системе мадхьямиков, или шунья-ваде, в западной философии более всего соответствует абсолютный идеализм Ф. Брэдли.
Основоположниками виджняна-вады явились Асанга и его младший брат Васубандху. Годы их жизни точно не установлены и, по мнению разных исследователей, находятся в промежутке от III в.н. э. до второй половины V в.н. э. Далее взгляды йогачар излагаются по [3]. Радхакришнан пишет:
"Задача йогачар, подобно Беркли, заключалась в том, чтобы показать необоснованный и внутренне противоречивый характер непознанной материи саутрантиков и убедить отказаться от всех идей о таком внешнем существовании. Материя — это идея и ничего больше. Вещи являются комбинациями ощущений. Йогачары спрашивают: "Является ли внешний объект, предполагаемый нами, результатом какого-либо существования или нет? Он не может быть результатом существования, т. к. то, что порождается, не может быть неизменным; но он не может не быть результатом существования, ибо то, что не возникает, не может существовать". И далее: "Даже если объекты (внешние, авт.) существуют, они становятся объектами познания с помощью идей, которые принимают форму объектов. Так эти последние являются тем единственным, в чем мы нуждаемся, то нет необходимости предполагать внешние объекты (это явно принцип бритвы Оккама, авт.). Поскольку мы осознаем идеи и вещи вместе, эти два понятия неотличимы. Все свойства, которые мы знаем, — длина, размер, вкус и т. д. — субъективны. Нет объектов независимых от нас, и когда мы говорим о них, мы только употребляем слова. Внешние объекты не существуют. Видимые явления, окружающие нас, — это порождения нашего сознания. Они появляются и исчезают подобно быстро летящим облакам. Мы наблюдаем во внешней природе только то, что существует в наших умах".
Йогачары полагали, что то, что существует, является только единой однородной виджняной (санскр. vijnana — духовное знание), которая представляет собой не абстрактную, а конкретную реальность. Мыслящая личность узнает о ее существовании и тождественности субъекту только путем познания объектов. С помощью размышления и других действий самопознания мы осознаем, что наше бодрствующее или поверхностное сознание является частью более полного целого. Каждый индивид обладает этим огромным целым сознания, большим вместилищем, с содержанием которого мыслящее "я" знакомо не полностью. Наше личное сознание знает только лишь небольшую часть общей суммы наших душевных состояний, или алая виджняны, которую в таком контексте можно трактовать как подсознание.
Возможны и другие трактовки, поскольку использование термина "алая-виджняна" весьма неопределенно. Иногда этот термин употребляется в смысле абсолютного "Я". "Она — постоянная основа бесконечного разнообразия чувств и идей, общая для всех умов. Существует только она одна; индивидуальные продукты сознания представляют собой лишь явления, фазы алаи. Иногда — отождествляется с абстракцией бытия, чистым существованием, гегелевским Sein (бытием), основой, которая сохраняется, когда мы абстрагируемся от отдельного факта и формы существования". Но в любом случае это уже не субъективный идеализм, т. к. признается существование Абсолюта. Это не случайно, т. к. и Беркли, несмотря на всю свою увлеченность феноменологизмом, вопреки логике и для недопущения солипсизма, признавал постоянную основу своих "идей" в виде Бога.
Философия йогачар удивительно напоминает концепцию Беркли, хотя он, конечно, ничего о ней не знал. Действительно, если заменить "идеи" Беркли термином "мысль", то эти две доктрины покажутся практически не отличимыми. Виджняна-вада говорит: "Нет ничего, кроме мысли. Не может существовать какой-либо абсолютной противоположности между мыслящим субъектом и миром объектов, который он мыслит. Мысль есть начало и конец всякого знания. Идея чего-то еще вне мысли, вызывающей ее, является только другой мыслью. Мысль — это единственная реальность, с которой мы должны считаться". Т. о. мысль первична, и она составляет содержание действительности, RII. Это явный идеализм и более того, идеализм субъективный, т. к. внешний мир объявляется комбинацией ощущений. В результате концепция йогачар не может объяснить существование мира до человека, что, впрочем, в то время не было проблемой.
Анализируя сущность виджняна-вады, Радхакришнан пишет: "Йогачары выбросили за борт легкомысленные утверждения реалистов, рассматривавших ум как самостоятельную вещь, которой во время опыта противостоят другие самостоятельные вещи. Рассматривая две субстанции — материю и дух, они стремились открыть всеобъемлющую реальность, включающую обе субстанции. С подлинной проницательностью они поняли, что действительно созидательным в мире объектов является разум, или виджняна, который больше, чем простой индивид. Внутри этой виджняны возникает различие между объектом и субъектом. Алая-виджняна — это основной факт реальности, раскрывающий себя в индивидуальных умах и вещах. Различие между субъектом и объектом — это различие, проводимое самим познанием внутри своей собственной области, а не отношение между двумя независимыми сущностями, как это утверждают вайбхашики и саутрантики".
Возникновение феноменального мира виджняна-вада объясняет так: "Во всесохраняющемся сознании, или алае, существует авидья (неведение, авт.), и из непросветленного состояния возникает то, что видит, то, что воображает, то, что воспринимает, и объективный мир, и то, что постоянно образует частности". Индивидуальное "я" возникает в результате смешения алаи и авидьи. Для своего существования это "я" имеет своей корреляцией эмпирический мир. Мир и "я" феноменальны, но своей основой они имеют алаю. Алая свободна от различий, хотя в пространстве и времени существуют бесчисленные ее проявления. Высшее состояние, которое за пределами всех противоположностей и в котором осуществляется синтез по Гегелю положительного и отрицательного, йогачары называли татхатой, или чистым бытием.
Несмотря на все отличия махаяны от раннего буддизма, все его школы сохранили главное в учении — практическую направленность. Признаются четыре благородные истины и первая из них — жизнь есть страдание, повторяющееся в циклах новых рождений и смертей — сансаре. Поэтому конечная цель — избавление от страданий, достижение освобождения, Нирваны.