— А бегство с поля боя не запрещено? — уточнил я, глядя на несущихся к нам во весь опор всадников.

— Если поучаствовал в сражении, то беги на здоровье, — ответил Ник, — а если нет, то ты — дезертир за это снимут штрафные очки.

— То есть, формально наша семерка — беглецы и предатели, — крикнул я, и с усмешкой посмотрел в синие глаза командира.

— Именно! — громко добавил Энди, — мы ни одного сукра не замочили!

— П-п-парни, — заикаясь, сказал Дэвид, — т-тварь все ра-ра-равно н-нас сожрет!

— Умрем красиво, вперед, ребята! — закричал я и засмеялся безумно, как Шляпник в исполнении Джонни Деппа [2].

Я натянул поводья и, размахивая сверкающим на солнце Грейсвандиром, поскакал вперед. За спиной раздались крики «Ура!», и мои товарищи помчали следом. Ящер хрипел от страха, косил желтым глазом, но послушно несся вперед, задрав хвост. Ганд зигзагами полз нам навстречу, пожирая всех на своем пути. За ним оставалась девственно чистая пустыня. Похоже, он был запрограммирован на уничтожение всего живого.

Когда нас разделяло около десяти метров, я натянул вожжи до предела и вонзил клинок в чешуйчатый бок узгуна. Взвыв от боли, ящер оттолкнулся от песка двумя лапами и прыгнул навстречу усеянному зубами зеву. Раскрыв зубастую пасть, монстр бросился навстречу.

Я сжал рукоять меча обеими руками и оттолкнулся ногами от стремян, вложив в прыжок все силы. От хлынувшего в кровь адреналина сердце бешено застучало в груди, дыхание сбилось и мне снова показалось, что мир замедлился. Мой узгун падал прямо в чудовищную пасть червя, плавно передвигая лапами в воздухе, я же, пролетев над верхней челюстью ганда, приземлился на костяной вырост над огромным глазом и, недолго думая, всадил клинок в желто-оранжевую радужку.

Ганд взревел, и мое тело наполнили мощнейшие потоки энергии. Они влились в меня из окружающего пространства, мне показалось, что я выпил его, уменьшив размеры пустыни до пятачка, на котором находился я сам и червь. А потом я взорвался и превратился в чистый огонь, который потек в тело червя через клинок, расцвечивая серые кольца его шкуры разноцветными сполохами.

Мир дрогнул, и я увидел перед собой нескольких всадников в белых доспехах. Ящеры под ними рычали и пятились от меня, упираясь хвостами в песок. Я втянул воздух и почувствовал запах страха, ощутил эманации парализованной воли их испуганных наездников. Нестерпимое желание съесть, заглотить всех в один присест, отступило перед чудовищной болью. Она угнездилась в левой глазнице и раскаленным металлом вливалась внутрь моего тела, опускаясь ритмичными волнами от головы к хвосту.

Я заревел во всю глотку, и, сомкнув челюсти, нырнул в песок, в манящую темноту, которая растворила меня без остатка.

Я пришел в себя от сильной боли в левом глазу. Прерывисто дыша, я судорожно прижал ладони к лицу и убедился, что оба глаза целы. А в следующую секунду понял, что в библиотеке стоит гробовая тишина, и я слышу только частые удары своего сорвавшегося с привязи сердца.

Все ученики стояли, развернувшись ко мне лицом. Они смотрели на меня круглыми глазами, как на пришельца из космоса, как на Чужого [3] из одноименного фильма Ридли Скотта. У некоторых из них челюсти отвисли от удивления и оторопи в прямом смысле этого слова. Я не знал, как реагировать и что говорить, потому что сам не понимал, что произошло в симуляторе.

Очевидно, что ганда я убил, но все события, сопутствующие этому моменту, вызывали вопросы даже у меня. Я повернул голову налево, и встретил такие же ошарашенные, как и у всех, взгляды моих друзей по семерке.

— Победила седьмая семерка, все очки достаются ей, — прорезал тишину властный голос наставника.

Он поднялся с кресла и вытащил из ниши свиток. Его бронзовые сферы стали черными, а из тонкого пергаментного валика шел желтый дым.

— Никто не покидает библиотеку, Алекс, следуй за мной! — не терпящим возражений тоном приказал наставник, и шагнул к двери.

Сопереживание я увидел лишь в глазах Энди, остальные, в том числе и мои друзья, смотрели на меня либо с откровенной враждебностью, либо со страхом.

Я шел с высоко поднятой головой между рядами каменных столов, и чувствовал себя незащищенным бойцом, находящимся в перекрестье прицелов нескольких сотен крупнокалиберных пулеметов. Одно мое неверное движение или взгляд, истолкованный как враждебный, и откроется беспорядочная пальба. Я почти физически ощущал их страх и кулаки, превращающие меня в кровавое месиво. Когда двери за мной закрылись, я вздохнул с облегчением и пошел следом за Дэниэлом. За спиной раздались крики и споры — плотину непонимания и оторопи прорвало.