— Я путешествую, а не бродяжничаю, — возразил ему Гашек.

— Надо любить свою родину и не покидать ее.

— Я люблю свою родину и люблю путешествовать.

— Надо трудиться, зарабатывать деньги.

— Я тружусь, зарабатываю деньги.

«Странные здесь люди, — думал Ярда, рассматривая подозрительно черную шевелюру уже пожилого следователя, — им почему-то нравится играть в вопросы и ответы, как маленьким детишкам».

— Вы мало зарабатываете. Вы — бродяга. По законам Баварии бродягой считается всякий, кто не живет в данном месте, не имеет постоянного места жительства и в момент задержания имеет при себе менее трех марок. По всем пунктам вы подходите под определение бродяги.

— Меня обокрали, — печально сказал Гашек. — В Нюрнберге.

И Ярда пространно рассказал только что придуманную им историю кражи в гостинице, добавив:

— Я думаю, что меня обокрал не баварец.

Следователь удивленно вскинул на него глаза.

— Если бы вор был баварцем, он непременно оставил мне три марки на случай встречи с жандармом, — пояснил Ярда.

Следователь помолчал, потом спросил:

— А почему вы не заявили на месте, что вас обокрали?

— Я не мог сидеть и ждать, когда поймают вора — он же укатил куда-то на моем велосипеде! Я думал наняться в работники. Это вернее.

Следователь задумался, записал что-то и сказал:

— Вы будете осуждены на трое суток тюремного заключения за бродяжничество!

— В Австро-Венгрии я добропорядочный гражданин и исправный налогоплательщик![1] — с горечью в голосе произнес Ярда. — В Германии меня обокрали, и я стал бродягой!

Его пышная тирада осталась без ответа.

Ярда снова оказался в башне. Первым делом он посмотрел в окно. Папаша-аист, покинувший гнездо как раз в тот момент, когда Ярду вызвали на допрос, уже вернулся.