Пролог

Тридцатого апреля 1883 года три судички, феи-предсказательницы, с незапамятных времен странствовавшие по чешской земле, добрели до матери ее городов — Золотой Праги. Поздно ночью они незаметно вошли в квартиру пана учителя Йозефа Гашека, проникли в детскую комнату и, став у колыбели, задумались над судьбой только что родившегося мальчика.

Мудрые судички давно не ладили между собой и предсказывали детям разные судьбы. Младшая, добрая судичка, пророчила счастливую жизнь, старшая, злая — несчастливую, а средняя, ни добрая, ни злая, выслушав их, предсказывала обычную судьбу, в которой были и счастье, и несчастье.

Взглянув на младенца, младшая судичка обрадовалась и, не скрывая своего чувства, сказала:

— Мальчик будет счастливым, веселым и озорным. Будет он знаменитым писателем!

Старшая судичка, обиженная тем, что младшая начала предсказывать первой, поглядела на ребенка и задумалась. Младенец открыл глазенки, уставился на нее и поморщился.

— Мальчишка только что появился на свет, а уже недоволен, — проворчала старшая. — Этак он станет великим бунтарем и насмешником.

— Ну, не сердись, сестрица! — ласково произнесла младшая. — Ребенок не виноват в том, что ты устала и что он родился на нашей многострадальной земле. Вспомни, как мы предсказывали судьбы писателям Карелу Гавличеку-Боровскому и Яну Неруде. Оба они крепко спали в своих колыбельках, а когда выросли, то сильно беспокоили австрийскую полицию. Эти писатели осмеивали и бичевали все дурное. Их не сломили никакие преследования. У нас при императоре Франце-Иосифе Первом каждый чех может стать писателем-сатириком, если мы предскажем ему такую судьбу.

— А что за прок писателям от их беспокойного ремесла? — не сдавалась злая судичка. — Живут в нужде. Каких только мытарств не испытывают из-за своих ехидных сочинений. Нет, я не завидую чешским писателям!

— Хорошие писатели любят свою родину, — объясняла ей младшая судичка. — Свое счастье они видят в борьбе за счастье народа. Конечно, очень жаль их — уж больно недолог их век. Мы живем много сотен лет, а они умирают, не прожив и одной сотни. Гавличек давно умер, а Неруда доживает последние годы. Подумай только, что будет с чешской землей, если в ней переведутся сатирики. Мещане только и ждут этого. Но они не дождутся. Пусть этот мальчик станет самым знаменитым чешским поэтом-сатириком! Пусть его узнает весь мир!

— Его узнает весь мир, если он сам сумеет вырваться из нашего чешского мирка, — тихо добавила средняя судичка.

— Эк вы, раздобрились! — ехидно усмехнулась старшая судичка. — Хватит ему славы народного писателя. Как он может стать всемирно известным писателем, если о нашей земле ничего не знают даже соседи? Кроме того, пусть он будет не поэтом, а прозаиком.

— Ну, не упрямься, сестрица! — упрашивала злую судичку добрая. — Я ведь не раз тебе уступала!..

Тем временем средняя судичка повернулась к младенцу и торжественно произнесла:

— Быть тебе, мальчик, знаменитым писателем-сатириком. Что писать — стихи или прозу — решай сам!

Не успела средняя закрыть рот, как злая судичка протараторила свое суровое предсказание:

— Будешь ты, мальчишка, не только знаменитым писателем, но и неукротимым бунтарем. Исколесишь полсвета и многое увидишь. Будешь великим бродягой и неугомонным жизнелюбцем. Будешь ты, чтобы не плакать, смеяться всю жизнь. А жить ты будешь недолго.

— В уме ли ты, сестрица! — возразила ей добрая судичка. — Разве такое надо ему пророчить? Смех доставит ему много радости, — и, повернувшись к младенцу, добавила: — Твои книги, мальчик, будут умными и веселыми. Ты и твой герой будете родными братьями Гонзы, веселого и хитроумного парня, которому мы несколько веков тому назад предсказали счастливую судьбу. Как и Гонзу, тебя и твоего героя полюбят люди.