А из другого конца зала за этой парой внимательно, но незаметно наблюдали другие двое. Один старше, второй молодой и тщедушный. Выглядели скромнее, но не настолько, чтоб не быть допущенными в «Фиалку» – старший вполне мог быть рабочим с высоким разрядом или даже средним техперсоналом, ну а младший – мээнэсом или тоже техником.

– Уходит! – напряженно выдохнул молодой. – Кувалда, а Кувалда! Мы что сидим? А вдруг у него ценное в чемодане? Второй пустой – нам не интересен.

– Цыц! – отмахнулся тот, кого назвали Кувалдой, доедая рагу. – Не мешай обедать. Может, завтра будем баланду хлебать, гы-гы, шучу! Ну вот, а теперь медленно встаем, расплачиваемся и выходим.

Вот навязали же малохольного в помощники – будто один справиться не мог. Но этот, что-то там по медицинской части, был ценен – свой лепила всегда пригодится. А потому надо повязать новичка делом, чтобы он после не дал задний ход. Да еще объясняй ему, как придурку, вместо того чтобы просто приказать пасть заткнуть – вдруг он завтра тебя же штопать будет?

– Здесь никого трогать нельзя. И рядом тоже нельзя. Иначе серьезные люди, кто с этого заведения навар имеют, будут недовольны. Шпану, кто их авторитета не признает, учат больно и сильно, месяц будешь кровью харкать и на костылях прыгать – а парочка самых борзых и вовсе сгинула. Тут милицейские облавы и проверки никому не нужны. Да ты не бойся, лесопарк большой, и все тропки известны – никуда этот фраер не денется, догоним.

– А после – перо ему в бок, и в дамки?

– Хошь совет? Когда в тюрьму попадешь (а ведь попадешь рано или поздно, все там будем), боже тебя упаси косить под бывалого, не поймут. А конкретно сейчас будешь делать то, что я скажу. Хоть на пузе ползти или вот в ту лужу брюхом, ты понял или нет?

Сашка Янов кивнул и замолк обиженно. Но через полминуты спросил:

– Кувалда, а Кувалда? А отчего в тюрьме насильников так не любят? С чего это там, и такая мораль?

– Ну, ты сказал, не смеши! Не монахи же, чтоб без баб, – а баб нету, и кто на их место больше подходит, вот и вся мораль.

– Так что, девок трогать нельзя? А если хочется?

– Хотеть не вредно. И трогать можно. Нельзя лишь, чтобы тебя за это оформили. Тогда – лучше уж вешайся, чем в лагерь по такой статье. Тебе что, бабы так не дают? Так опять же совет, ты хоть вымойся, чтоб козлом не вонять. Бабы, они к запахам чутки. И вежливое обхождение любят.

Сашка зло сплюнул. Девчонки в медучилище отчего-то не хотели с ним даже пройтись: «Тьфу, малохольный, ты иди подальше!» Одна лишь вроде смотрела по-человечески, так за ней важный военный на ЗИМе приезжал, а после она за него замуж выскочила и из общаги съехала. Можно было адрес узнать, если постараться, – и зачем, чтобы тот офицер-герой морду набил и с лестницы спустил? Ясно ведь, что ничего с ней Сашке больше не светит. А если, отхватив большие деньги, приехать на собственной «победе», или хоть «фольксвагене», и в новом костюмчике – да все девки с общаги на шею вешаться начнут. А так как честно заработать много денег и сразу, и чтоб при этом не надорваться, было никак нельзя, то оказался Сашка здесь и в такой компании. Придется кому-то сделать больно – так разве его самого прежде кто-нибудь жалел? Вот он и возьмет от жизни то, что ему недодали!

Они быстро шли по неприметной тропинке напрямик, срезая угол. Только лужи тут, дождь недавно прошел, жалко ботинок – ничего, скоро новые куплю, как этого фраера раскулачим! Время уже к вечеру, через час темнеть начнет, и ветер в деревьях шумит, шаги заглушает. В такую погоду в парке народу мало, свидетелей не будет. Сашка представлял, как они этого козла догонят, он обернется – а лицо у него не свое, а одного из тех, кто его, Сашку Янова, когда-то обидел… ох и длинный список был! А хватит гнуться и дрожать – пусть теперь у меня в ногах ползают! А я ему – ботинком в морду!

– Тут даже не легавых надо прежде всего бояться, – сказал Кувалда, опасливо оглядывая окрестности, – есть тут такие, черт их разберет, кто. Человек один трепался, будто есть в Москве школа, что наших шпионов готовит за бугор посылать, и уроки им дают наподобие без всяких документов пройти отсюда до Хамовников или от Лефортово до Пресни – а постовым легавым ориентировка с приметами на якобы сбежавших. Или на нас охотиться, тоже учеба. Идут двое – бывает и втроем, и поодиночке, но двое чаще всего, причем бабы тоже могут быть – ты к ним культурно на гоп-стоп, а они сразу стволы достают и валят тебя насмерть, без всяких «руки вверх» и предупредительных. Тронуть тебя первыми они права не имеют, пока ты не обозначишься – так что одно спасение, похожих на таких увидя, скорее исчезать. Как узнать – ну, во-первых, среди них тщедушных, вроде тебя, равно как и калек и толстых нет. Во-вторых, руки пустые, никаких чемоданов и портфелей, разве что газетка или цветы у бабы, что можно сразу сбросить. В-третьих, одеваются так, чтобы двигаться легко – ну, а бабы обычно в накидках, рук не видно, стволы наготове уже.

– Так в Москве сейчас многие одеваются так, – сказал Сашка, – я сам такую фифу знал, что в накидке и шляпе с вуалью, с офицером на черном ЗИМе.

– Знаешь золотое правило, как дольше прожить: не трогай даже самый вкусный кусок, коль есть чуйка, что его могут у тебя вырвать с потрохами, – ответил Кувалда, – а слишком резвым будешь, один раз повезет, другой, а после будешь кирпич нюхать у стенки и жалеть, каким был дураком. А еще говорят, где-то на севере есть самая страшная зона, на какие-то медицинские эксперименты – если тебе это предложат даже в замену вышака, не соглашайся ни под каким видом. Никто еще оттуда не возвращался, но все согласны, что там такая же смерть, только куда мучительнее. Так что по мне, лучше уж упустить удачу, но ничего и не потерять, остаться при своих. Тихо! Ну, вот он, фраер, идет – я ж говорю, тут свернуть ему негде, ну куда он чистенький, и через мокрый лес? Эй, гражданин, закурить не найдется?

Человек с дипломатом что-то заподозрил – выронил свою ношу из правой руки, дернулся было к карману пальто. Но Кувалда был уже рядом – и без замаха ударил под дых, так что жертва согнулась. Кто-то фраеру под нос нож или ствол сует – ну а если попадется не трус и будет сопротивляться? А убивать очень не желательно – и не из слюнявого гуманизма, а потому что труп легаши станут расследовать куда более настойчиво, чем какую-то драку, и уж точно под сукно не положат. И если ты не один, и хоть с перочинным ножом, то это уже значится как «бандитизм», за что кара от десяти (это если тебе невероятно повезет) до вышки (при отягчающих, или если тебя признают организатором). Так что Кувалда имел свою проверенную манеру работы (за что кликуху и получил), принципиально обходясь без всякого оружия. И вообще, какой грабеж-разбой, мы просто с товарищем повздорили, ну показалось мне, что он меня оскорбил – признаю, виновен, а два года за побои – это такая мелочь в сравнении с вышкой или «четвертным».

– Локти ему держи! Н-на! – Кувалда ударил с левой. Крепкий оказался терпила, сразу вырубаться не захотел.

И тут фраер влепил в ответ, с ноги, Кувалде в лодыжку. И топнул той же ногой назад, Сашке по ступне, в подъем стопы. Пытался освободить руки – но Сашка хотя и взвыл от боли, но вцепился как клещ. А обозленный Кувалда ударил еще и еще. Тогда фраер ухватил зубами за край воротника и вдруг обмяк и упал, вместе с Сашкой. Который, впрочем, тут же вскочил и стал месить лежащее тело ногами.