Мне не хотелось туда идти. Совсем не хотелось. Нет, ну правда, если снаружи оно выглядит как жуть, то и внутри не сахарный пончик, чтобы мне понравиться. Не то чтобы я пончики любила, но в условиях их отсутствия съесть что-то подобное желание имелось. Но выбора не было: или прячемся, или сдыхаем вот так, как замерли. Мне бы стать в пафосную позу и застыть так на века. Но где там!.. Да и вообще, рано еще умирать. Я не различала, как там Эдвард, но по дыханию чувствовала — ему нехорошо.

— Эхорджа, помоги нам, — попросила я. — Особенно Эдварду.

Просить нашего четырехрукого друга дважды было не нужно. Он легко подхватил нас обоих поперек тел и быстро понес к транспорту. И — да, я оглянулась и увидела, что они — кем бы там они, к чертовой бабушке, ни были, действительно летят сюда. Приближаются, чтобы испепелить все. Огромные, со светящимися глазами. Их не то чтобы много, штук пять… шесть… но нам хватит.

Заскрежетало железо. Эхорджа втолкнул нас внутрь транспорта, закрыл шлюз, прильнул к иллюминатору. Внутри адова конструкция, наверное, была такой же мозговыносящей, как и снаружи, но Эхорджа экономил энергию и в транспорте было темно.

— Вы как? — спросила я у Эдварда, помогая ему усесться на пол. Плохо, плохо… нет, не ему, он был помят, конечно, но я списала это на вес Эхорджа и вообще на потрясение, но так вроде бы руки теплые и сухие, дыхание хриплое, но ровное и нормальное, глазами следит за моим пальцем без проблем. Плохо то, что у нас ни воды, ни еды, ни теплых вещей.

— Лэтят, — проинформировал Эхорджа.Так-то он мог и и промолчать, жужжание было уже над нашими головами.

Я подлезла ему под нижние верхние конечности и выглянула в иллюминатор. 

Жуть какая-то: светящиеся глаза, впечатление, что бошки огромные, а сами глаза — как фары. Караул, это кого нам принесло? Кого эта птица дурацкая на этот раз сожрала? Идиотка непереборчивая! Одна жуть как назло полоснула меня по глазам, я вскрикнула и отвернулась. 

А потом я поняла, что жужжание удаляется. Медленно, но определенно слабеет, его уносит куда-то в сторону гор. Неужели пронесло?

— Все? — спросила я.

— Нэт.

Я хотела было возразить, но потом и сама увидела все. То, чем закусил Левиафан — где он вообще нашел эту дрянь? — возвращалось. Животные умные, они могли спрятаться. А может быть, люди и гуманоиды — основной рацион фароглазых ос? А жало у них, наверное, толщиной с мое собственное бедро. 

Жужжание все усиливалось. И в какой-то момент я с ужасом поняла, что Эхорджа намерен сделать.

— Нет! — заорала я и вцепилась в него. — Ты спятил? Нельзя! Нельзя же туда! Смотри, они прямо над нами!

Они были не просто над нами, они полосовали пространство над нашей деревней. И я видела, что мало что осталось после землетрясения от построек, разве что уцелели стены. Наверное, не в первый раз птичку тошнило неподходящей едой. Что же ты не вырвала весь рой целиком, дурында?

 — Нет, Эхорджа, нельзя!

Но ни мне, ни Эдварду было его не остановить. Силы слишком неравны, и Эхорджа распахнул дверь транспорта, поднял меня на руки над головой и заорал.

И я заорала тоже. И Эдвард. Кажется, он решил, что Эхорджа решительно спятил. Я трепыхалась в воздухе, оглушенная грохотом и страхом, собственными криком и биением сердца, пыталась соскочить с рук Эхорджа и не слишком хорошо понимала, ну за что мне такой нож в спину уже второй раз?! Что в его громадную голову пришло?!

А потом одна оса вдруг села на землю, и Эхорджа меня отпустил. Поставил рядом, а я стояла, пошатываясь, ошеломленная и лишенная возможности размышлять здраво, и не воспринимала то, что вижу перед собой. А ведь все на самом деле было проще, чем я себе навоображала!